Социальный интеллект. Новая наука о человеческих отношениях

Если мы рассмотрим техническую подоплеку только что описанной динамики, то увидим, что наше внимание не беспредельно. За рабочую память, то есть тот объем информации, который мы можем удерживать в фокусе внимания одномоментно, отвечает префронтальная кора – этакая цитадель верхнего пути. Эта нейронная система играет ведущую роль в распределении внимания, руководя закулисной стороной всех взаимодействий. Например, она копается в воспоминаниях в поисках того, что бы сказать или сделать подходящего, даже когда принимает входящие сигналы, и, увязывая все это, корректирует нашу реакцию.

По мере наслоения задач множественные запросы перегружают механизм распределения внимания между задачами. Сигналы тревоги из миндалины наводняют ключевые участки префронтальной коры, и это проявляется ощущением озабоченности, которое оттягивает на себя внимание от любой другой деятельности. Стресс перегружает внимание и не дает сосредоточиться ни на чем, кроме стресса, – чтобы ощутить это на себе, достаточно побыть встревоженным гринго.

Природа ставит беспроблемное взаимодействие между представителями одного вида во главу угла, формируя мозг так, чтобы оптимизировать этот процесс. Иногда она делает это прямо на ходу: например, у некоторых рыб в брачный период мозг самки выделяет гормоны, временно настраивающие ее слуховой анализатор на частоту позывных самца[143].

Нечто подобное можно наблюдать и в ситуации, когда двухмесячный младенец замечает приближение матери: он инстинктивно замирает, слегка задерживает дыхание, поворачивается к матери, смотрит на ее лицо, фокусируясь на глазах или губах, и старается расположить голову так, чтобы лучше ее слышать. В это время на его лице держится выражение, которое психологи называют “сведенные брови – отвисшая челюсть”. Все эти движения настраивают ребенка на мать: повышают способность младенца воспринимать ее слова и действия[144]

.

Обостренное внимание помогает точнее улавливать внутреннее состояние других людей: мы быстрее воспринимаем исходящие от них сигналы, даже если эти сигналы слабы, а ситуация не очень ясна. Верно и обратное: чем сильнее стресс, тем неполноценнее эмпатия.

Говоря проще, самопоглощение в любых его формах убивает эмпатию, не то что сострадание. Когда мы зацикливаемся на себе, наш мир сжимается по мере того, как наши проблемы и тревоги раздуваются и заслоняют все остальное. Но когда мы сосредоточены на других, границы нашего мира раздвигаются. Наши собственные проблемы вытесняются на периферию восприятия и оттого кажутся меньше, позволяя нам лучше налаживать контакты с окружающими и сопереживать им.

Инстинктивное сострадание

• Подвешенная на ремнях лабораторная крыса пищит и дергается. При виде собрата в столь опасном положении другая крыса из той же клетки тоже расстраивается и в конце концов умудряется нажать рычаг, который благополучно опускает подвешенную крысу на пол.

• Шесть макак резусов приучены тянуть за цепочки, чтобы получить еду. С какого-то момента при каждой их попытке потянуть за цепочку седьмая макака, которую им хорошо видно, получает болезненный удар током. В результате четыре из шести обученных обезьян начинают тянуть за другую цепочку, получая при этом меньше пищи, но зато не причиняя страданий седьмой макаке. Пятая подопытная вообще перестает дергать за цепочки на пять дней, а шестая – на целых 12. То есть они голодают, чтобы не навредить соплеменнице.

• Практически с самого рождения младенцы начинают плакать, услышав или увидев плач других младенцев. А вот если дать им послушать запись их собственного крика, это редко вызывает подобную реакцию. По достижении примерно 14 месяцев они уже не только плачут, услышав плач других детей, но и пытаются как-то облегчить их страдания. Чем старше дети становятся, тем меньше плачут и больше пытаются помочь.