Сотворение мира

Стулов даже покраснел от удовольствия, что он такой эрудированный, недаром в «Э» классе учится. И опять подумал: жалко, мол, что Дина Августовна его сейчас не видит.

– Нет, это не пройдет, – печально произнес Жюль. – Я одну вещь потерял, от мамы осталась, бесценную…

– А где твоя мама? – спросил Стулов. – Она… – и поперхнулся воздухом.

Внезапно до Стулова дошло. Про маму.

Свою маму он не помнил – не было и не было. Когда не помнишь, легче. И потом, с ним всегда рядом бабушка. Она ему пончики печет, на керамику водит. Вот если б с бабушкой что случилось… Стулову стало страшно. Раньше такая мысль никогда ему в голову не приходила, а сейчас пришла. И от этого в горле у Ильи сделалось холодно и как-то больно. Но Стулов тут же взял себя в руки. Нет, его так просто не возьмешь! Недаром ему бабушка с младенчества Гоголя читала. А от могучей литературы и дух крепче!

Стулов слегка опустил голову, как будто собрался бодаться, словно был не третьеклассником, а кузнецом Вакулой. Между прочим, амуры тоже так поступают, когда поворачивают судьбу человека.

– Снежинка мне в рот влетела и растаяла, потому я и поперхнулся. Смотри, какой снег валит! – объяснил Стулов Жюлю. – А твою вещь мы найдем, всё обыщем, а найдем. Вот, на память тебе! Бери! Дарю.

И протянул Жюлю орла. Каким образом Стулов его изваять успел, никому не ведомо. В последнее время с ним постоянно это происходило. Стулов умудрялся лепить даже во время разговора, сам того не замечая.

Жюль вежливо поклонился:

– Мерси боку! Большое спасибо! – И добавил ни к тому ни к сему: – У меня сегодня день рождения. Этот подарок – первый!

Стулов заулыбался до ушей. Он любил дарить. Он, когда дарил, цвел от радости.

В этот момент в городе вспыхнули фонари. Прямо как в кино! Жюль встал под фонарь, чтобы лучше рассмотреть орла. Орел вышел замечательный! Чем-то он напоминал старинное японское нэцкэ, а еще он был похож на деда Кристофа! У деда такой же непреклонный взгляд, будто он все время смотрит на солнце и не может позволить себе моргнуть. Мама так говорила. Когда мама была жива, все дни рождения Жюля превращались почти что в национальные праздники. А отец…

– Вуаля! Мне срочно надо во французское консульство, – окончательно пришел в себя Жюль. – Отец с ума сойдет, то есть, наверное, сошел. Когда светло, я ориентируюсь по зданиям барокко, а когда темнеет, немножко заблуждаюсь. Я заблуждался сегодня.

– Это точно! – заметил Стулов. – К тому же снег идет. А мы с тобой стоим, как два памятника. Я знаю, где консульство, здесь же, на Мойке, только на другой стороне Невского, недалеко от Дворцовой площади. Я там часто гуляю. Бежим, покажу! А твою вещь мы завтра поищем, снег растает и поищем.

И Жюль пошел за Стуловым. Навстречу судьбе. Стулов несся первым. Вылитый Амур! А Жюль быстро не мог. Жюль боялся потерять орла. Он нес его осторожно, будто бы тот был живой и мог улететь.

Геннадий, главный свидетель счастья

Стулов всегда знал, что он счастливчик. И знал почему. Потому что он не просто гений, а еще глазастый. Некоторые гении ходят как будто на ощупь, ничего вокруг себя не замечают. А от его взгляда ничего не укроется, даже если он бегом бежит. Может, их совсем бы с Жюлем снегом завалило и они промокли бы насквозь! Так нет! Стулов зонтик нашел! Зонтик совсем новенький, в урне валялся, прямо на переходе через Невский. И ведь сколько человек там толклось, а такую замечательную вещь никто не углядел. А Стулов сразу просёк. Раскрыл зонтик и понес его над своим новым другом. Жюль чего-то опять разволновался, по-французски говорить начал, а потом перевел. Посмотрел на Стулова торжественно и сказал:

– Это зонт Бенуа! Ты следопыт! Да! Завтра, когда снег истает, оттает…

Тут он немного в русской грамматике запутался, но это не суть: Стулов уже всё сообразил и закивал. У Жюля надежда появилась, что завтра они его важную вещь отыщут! Да кто бы сомневался! Стулов чего хочешь найдет! Эх, жалко все-таки, что его сейчас Дина Августовна не видит…

Мужская дружба очень загадочная вещь. Она может начаться с чего угодно. С драки, например. Или даже с горя. Причем в один момент и на всю жизнь. Без лишних слов.

Мальчишки почти уже до консульства дошли, с орлом и с зонтом, когда Жюль вспомнил, что они еще не знакомы. Ну и протянули друг другу руки: Жюль, мол, Илья.

Тут-то их, голубчиков, Геннадий и обнаружил. По правде сказать, так бы и вмазал – одному и другому. Под зонтиком, видите ли, гуляют, а родители из-за них седеют. На что Геннадий спокойный по жизни, а тоже запсиховал. Геннадий был реалист. Он Жоффре сразу сказал: «Найдется ваш наследник, никуда не денется». Но когда начало темнеть, а от мальчишки ни слуху ни духу, Геннадий крякнул с досады и, никому ничего не докладывая, сел в машину и отправился на поиски – медленно поехал по набережной. И ведь не зря выбрал это направление!

– Бонжур, месье! – ехидно сказал Геннадий.

Сграбастал мальчишек в охапку да и доставил своему шефу и другу Жоффре Бенуа. Мелкого тоже привез. Не оставлять же одного на улице! Шутка сказать, ночь на дворе!