Соучастница

- Только, пожалуйста, Катюш, не говори с ним о неприятном. Забудь. Радуйся, что вы вместе. Сейчас вместе.

Я с ней обсуждаю такие вещи, до которых сама-то недавно с трудом доползла, додумалась. У моих подруг - сверстниц те же проблемы. А тут четырнадцатилетняя без двух недель. Да, но что делать, если у нее все всерьез? Не терять же ей близкого человека и не гадить же красивое чувство из-за ошибки, из-за гордыни". Ирина так рассуждала и разбирала стол. Сашины бумаги опять укладывала в коробку. Катя умывалась в ванной. Вышла.

- Мам, а что это?

- Да архив покойного Саши.

- Витиного папы?

- Ну да. - Ирина как-то всегда забывала, что да, действительно, Витя Сашин сын. Ей искренне казалось, что это она выдумала, что так только в ее рассказе.

- Он так много написал...

На пол упал обрывок белого листка, Катя подняла и медленно прочитала вслух: "Ты снова тащить в старом ранце к ней ворох пестрых новостей. Вокзал отстал и скоро станция. И снова холод до костей".

- Мам, не очень понятно, почему "холод до костей", а "старый ранец с новостями" - мне нравится - мне Витька тоже каждый день все свои новости выкладывает. Да и я ему. А как же...

Ирина сама не знала, что она чувствует - щемило сердце, хотелось плакать, всех любила - всех было жаль: Катю, Сашу, Витю и Аллочку, мать, Галю и себя, и, себя, конечно. Всем же одного и того же хочется - позарез нужно, чтобы было кому тащить, чтобы был кто-то, кто ждет. Неожиданно для себя Ирина сказала.

- А мне, Катюш, сейчас и рассказать все некому. И никого я не пойду встречать со старым зонтиком на станцию - я знаю эти Сашины стихи - там дальше про то, как женщина ждет его, героя, на станции под дождем со старым зонтиком и они вместе, прижавшись друг к другу, идут под ветром на дачу. Мне некого встречать. И ко мне никто не едет...

Катя застыла. Что-то промелькнуло у нее в лице.

- Мама! Да у тебя еще будет все хорошо. Вот увидишь, да иначе и быть не может!

Ирина вдруг с облегчением засмеялась.

- Бог с ним. Будет - не будет, неизвестно. А вот ведь и ее сегодня утешили...

- Катюш! Мы бабушке забыли позвонить, а она ведь тоже волнуется.

- Давай ты, ладно? - Ирина поняла - слишком было велико напряжение ожидания, не могла от себя отрываться. Ирина набрала материн номер. Та сразу сняла трубку.

- Наконец-то. Ира, что там у вас? Катя у тебя?

- Да

- Слава Богу. Вы во сколько приедете, чтобы я успела с обедом - теперь уж будет поздний обед?

- Пока не знаю. Вот "видик" сделаем... Мы позвоним

- Нет, Ира. Я сейчас хочу выйти на некоторое время, я сидела ждала звонка. Рассчитывайте так, что обед в семь, а приезжайте, конечно, раньше, когда захотите, просто сейчас меня часа два не будет дома.

- Хорошо, я все поняла. До встречи.

Катя время от времени взглядывала на мать, ластилась к ней - задело, огорчило признание мамы, что и ей одиноко, а казалось, что она вполне жизнерадостна, бодра, находит выход из всех ситуаций... Одновременно раздались звонки - телефонный и в дверь - Ирина схватила трубку, Катя кинулась открывать. Позвонила Таня.

- Наконец-то, я уже волновалась, - сказала Тане обрадовавшаяся звонку Ирина.

- Да у меня тут что ни день, то сказка. Потерялись тут нужные бумажки, документы Гришины кое-какие. Сутки напролет искали - весь дом по ниточке перебрали. Нашли естественно, в немыслимом месте. Сколько крику, сколько слез, сама, представляешь - ведь без этих бумажек вся наша затея была бы впустую. Потом... Помнишь, я тебе рассказывала про деток Павла моего безумного. Я опять тут с ними виделась. На этот раз в "Макдональдсе".

Ирина слушала Таню и наблюдала за тем, что происходит в комнате. Катя за руку подвела Витю к телевизору. Он еще с порога поклонился Ирине, чуть покраснев, она ему любезно кивнула, теперь они стояли у телевизора, Катя что-то ему шептала, видимо нежное, заглаживала вину, Витя разглядывал пульт и кнопки.

- Да так в "Макдональдсе'' -переспросила она Таню.

- Ты не слушаешь? - хотела обидеться Таня.

- Слушаю, конечно, просто тут Катя с Витей...