Совдетство 2. Пионерская ночь

– Четверка, – со вздохом оценила комиссия. – Не ожидали от тебя, добрый молодец! Ты сегодня просто какое-то огорчение для всего педагогического коллектива!

А тут настал черед последнего, самого важного состязания – русской борьбы. Все были, конечно, уверены, что хазарин моментально окажется на лопатках, так как Ыня всех в Косогорске легко кидал через бедро, даже взрослых мужиков. Но хитрый иноземец только прикидывался неразумным, чтобы притупить бдительность, он незаметно натерся рыбьим жиром, который Ыня с детства терпеть не мог, от одного запаха его мутило и корежило…

– Аллергия! – пояснил Лемешев.

– Что? – не понял Аркашка.

– Болезнь такая. Можно опухнуть и умереть.

– Как с похмелья?

– Вроде того…

…В результате хитрый басурман все время уходил из захватов. Сожмет Ыня туловище супротивника, а тот, как банный обмылок, из рук – шнырк. Мучился, мучился парень, разозлился и так сдавил делового хазарина, что этот засушенный Геркал улетел на сто метров вверх и застрял в раскидистых ветвях дуба…

– Заветного? – уточнил Засухин.

– Заветного, заветного, на Руси все дубы заветные.

– Погоди, а с чего это он вдруг улетел? – не понял Папик.

– А ты арбузными зернышками никогда не стрелял?

– Ах, в этом смысле… Так бы и объяснил.

Когда на обед вместо компота давали арбузы, столовая превращалась в поле боя, ведь если склизкую плоскую косточку сильно сдавить большим и указательным пальцами, она вылетает со страшной скоростью, как пуля, бьет на десять метров, в прошлом году парню из первого отряда попали со всей дури в глаз – пришлось к окулисту в Домодедово везти.

Экзаменационная комиссия снова оказалась в трудном положении. По правилам, побежденный соперник должен лежать на лопатках, а он висит в ветвях, как русалка, умоляя, чтобы его оттуда сняли и отправили скорей в родной Хазарстан.

– Четвер-р-рка, – каркнул Ворон-говорун.

Остальные согласились и призадумались. Случай-то небывалый. Да, Ыня не вырыл сундук, но он нашел по карте Заветный Дуб, а вот почему уснул – дело темное. Гусь, который потом за ним из ковша допил каплю кваса, упал без сознания, его сочли мертвым и даже ощипали. Очнулась домашняя птица, когда ее на огне палить стали. Вот уж гогота было! Теперь шьют облысевшему гусю из холстины спецовку. Со вторым экзаменом тоже непонятки: если бы Ыня попал в горошину и убил Комара-пискуна, случилась бы большая беда. Тот из-за своих размеров стал царем всех кровососущих насекомых, которые захотели бы отомстить за гибель помазанника…

– Кого-кого? – не понял Хабидулин.

– Так царей иногда называют…

– Почему?

– А черт его знает… – пожал я плечами.

– Татарин, иди-ка сюда, объясню! – поманил его из угла Аркашка.

Ренатка со вздохом поплелся на экзекуцию, а я продолжил рассказ. Гибель царя означает резкое обострение международной обстановки. Кому это выгодно? Ясно – врагам Руси и разным определенным кругам Запада. С третьим экзаменом тоже без пол-литра хмельного меда не разберешься. Да, Хазарин не лежит на лопатках, а висит на ветвях, проклиная тот день, когда поехал к нам обмениваться опытом. Разве это не победа? Конечно, не по правилам, а все-таки победа.

Получив три четверки, Ыня по всем обычаям должен был теперь сохой землю пахать, камни-валуны с полей таскать да сорные дубы корчевать… Но четверка четверке – рознь! Жалко все-таки могучего парня из богатырского сословия навсегда вычеркивать… Что же делать? Как беде помочь? Думали, судили-рядили. Наконец, мудрый Ворон-говорун каркнул:

– Похор-р-оныч!

Так прозвали в Косогорске самого умного старца, который давно уже лежал, готовый к смерти, в гробу на пуховой перине. Три раза в день ему вежливо стучали в крышку, он отодвигал и забирал завтрак, обед и ужин – овсяный кисель, который, как говорит моя бабушка Аня, любую хворь лечит. Пришла комиссия и вежливо постучала. Похороныч удивился внеплановому посещению, но приоткрылся: «Мол, кто такие и чего надо от умирающего?» Извинившись, Василиса Премудрая объяснила, в какую сложную переделку попал ее любимый племянник. Похороныч хмуро выслушал, долго думал, потом пожевал губами и молвил.

– Звать сего бестолкового отрока богатырем Храбрыней преждевременно. Пусть побудет пока подбогатырком Ыней. Чтобы стать богатырем Храбрыней, надобно ему совершить тридцать три подвига. Да будет так! – И захлопнул крышку, попросив впредь его без овсяного киселя не беспокоить.

Я потом не раз ругал себя за это сказочное число – 33! Ну, сказал бы: три, семь… Черт меня за язык тянул! 33 подвига – это же чокнешься, пока придумаешь, даже Геракла хватило лишь на двенадцать подвигов! Но делать нечего: слово не воробей…

31. Ночная почта