Совершенно не обязательные смерти

– Иногда я не знаю, что с тобой делать. Ты страшнее всяких призраков.

– Черепа! – снова восклицает Кэтлин. Голос ее полон искреннего восторга. Как мало нужно, чтобы сделать ее счастливой. – Они будут прекрасно смотреться на моем алтаре. Интересно, а статуэтки Девы Марии у него есть?

Собственные статуэтки Кэтлин пошли на повышение – теперь у нее в комнате образовался настоящий алтарь, который разрастался с каждым днем. Она хранила на нем картины, иконы и католические открытки, чудотворные медальоны и «руки Фатимы». А теперь Кэтлин явно собралась дополнить это великолепие черепами. И главное, мама нисколько не возражает против алтаря. В ее глазах это деталь обстановки, а не симптом болезни. Потому что выглядит круто. Как и все, к чему Кэтлин приложила руку.

Интересно, что Маму сказала бы о талисманах Кэтлин? Хотела бы я посмотреть на выражение ее лица при виде алтаря. В последнее время Кэтлин серьезно увлеклась иконографией. Ей всегда нравились картинки. Красивые женщины в бело-синих одеяниях со звездами вокруг головы и змеями у ног. У нее целая коробка из-под обуви набита религиозными открытками. Только одна из них была адресована нашему папе. Остальные – маминым друзьям, а то и вовсе каким-то незнакомцам. Я видела, как однажды Кэтлин стащила открытку из дома подруги.

– Она все равно ей не нужна, – с озорной улыбкой сказала она. – Эта тетя Мэйб ей даже не нравилась.

Моральные принципы Кэтлин напоминают оптические иллюзии: иногда приходится повертеть головой, чтобы их заметить. Я помогаю ей перетащить черепа, потому я хорошая сестра.

– Если подумать, мы сейчас практически избавляемся от тела. Теперь мы повязаны, – говорю я.

– Точно. Теперь мы друзья по черепушкам. Костяные близняшки. – Сестра тащит в своих крохотных руках черепов семь, если не больше.

– Звучит, как название порно.

– И то правда. – Кэтлин задумывается и произносит с придыханием: – А вы… Вы всё делаете вместе?

Нас постоянно об этом спрашивают. Я изображаю звуки бас-гитары, а потом притворяюсь, что меня сейчас вырвет.

Когда на Кэтлин находит злобный смех, с этим ничего нельзя поделать – можно только присоединиться. Вот и сейчас мы хохочем, пока не начинают болеть ребра. Я так смеюсь только рядом с Кэтлин.

Я люблю свою сестру. Вместе с черепами, костями и прочим. Но есть вещи, с которыми мне сложно смириться. Например, с тем, что она видела очередной эротический сон. Про Лона. На этот раз Кэтлин устраивалась к нему на работу, но ее должностные обязанности оказались несколько шире, чем она думала. И тут мне пришлось ее остановить, потому что ХВАТИТ.

Вот правда, ХВАТИТ.

– Но я должна была…

– ХВАТИТ.

Кэтлин ненавидит, когда я обрываю ее на полуслове. Это ее больная мозоль. Она смотрит на меня, раздраженно прищурившись:

– Он правда так сильно тебе не нравится.

– Правда. Очень сильно.

Кэтлин улыбается:

– А я все равно его поцелую.

Желудок завязывается узлом. Я ничего не отвечаю и молча смотрю в черные глазницы черепов.

Дикая вишня

(отвар черенков усмиряет боль и останавливает кровотечение)

Я просыпаюсь вся в поту, словно после пробежки. Капли дождя яростно стучат по стеклу. Мне снились лисы, и сны эти перемежались криками. Замок расположен на возвышенности, но горы днем и ночью отбрасывают на него тень.

Когда мы рассказали Брайану о найденном черепе, он только рассмеялся. Негромко, но все же.

– Узнаю своего отца. Половину сундуков, купленных на распродажах, он даже открыть не соизволил. – Брайан протянул руку за нашей находкой. – Но на всякий случай я передам его полиции.

Он убрал череп в сумку, но прежде я успела заметить на костях бороздки, оставленные временем, а может, чем-то еще.

Луна прибывает, наливается полнотой.

На алтаре в комнате Кэтлин белеют черепа давно умерших существ.

Я моргаю и стараюсь думать о соли и безопасности.

Вся обращаюсь в слух, надеясь уловить хриплый скрежет труб.

Что за звуки слышит моя сестра, а я не могу услышать?

В Ирландии постоянно пропадают девушки. Но в новостях говорят только о «правильных» – тех, у кого есть родители и деньги, о красавицах с бледной кожей. О тех, по кому скучают. Я сама пересылала фотографии пропавших и читала объявления на фонарных столбах, стенах и мусорных баках. Одни просто приклеивали, другие заботливо упаковывали в прозрачные файлы. После дождя намокшие фотографии плакали краской на текст, распечатанный семьями или друзьями. Любящими людьми, которые в отчаянии тянули руки в пустоту.

Иногда их находят в безлюдных местах. Например, в горах, вроде тех, через которые мы проезжаем в автобусе по пути в школу. Перед моим мысленным взором возникают петляющие по склонам узкие тропки, протоптанные множеством ног. Они бегут через траву и кусты, как прожилки по листу. Так просто их не отыскать – нужно знать, куда смотреть. Или же смотреть во все глаза. С телами, наверное, дело обстоит точно так же. Не увидишь, пока не обратишь внимание.