Совершенно несекретно

Утром он поехал в Богоявленский патриарший собор, где православные москвичи молились перед великой святыней земли Русской — чудотворной Владимирской иконой Божией Матери. Патриарх говорил, что не раз в истории России по молитвам перед этой иконой наша страна получала от Божией Матери избавление от военных опасностей и других великих бедствий. Может быть, и в те дни, несмотря на пролившуюся кровь, Россия была спасена Пречистой Девой от трагедии еще большей.

А события развивались стремительно и, к сожалению, так, как я и предчувствовал. Прошло богослужение в Богоявленском патриаршем соборе; к обеду 3 октября по призыву Белого Дома Анпилов начал собирать народ на Октябрьской площади и повел своих сторонников на прорыв к Белому дому.

Пожалуй, впервые за все предыдущие, полные волнений дни я обедал в тот день дома. В 15.30 сел в машину, собрался ехать в Свято-Данилов монастырь. Уже в машине сопровождающий Николай сказал, что у Белого дома идет стрельба и нужно объезжать это место. У меня все внутри похолодело. Я понял, что переговорами ситуацию мы не удержали и теперь входим в вооруженный конфликт.

Не подействовало на повстанцев и заявление Святейшего Синода, переданное по всем агентствам, радио и телевидению:

«Властью, данной нам от Бога, мы заявляем, что тот, кто подымет руку на беззащитного и прольет невинную кровь, будет отлучен от Церкви и предан анафеме. Тот, кто прибегнет к насилию первым, будет неизбежно обречен на поражение и проклятие».

Попытался связаться с президентом, потом с Сосковцом. Договорились с ним, что в Свято-Данилов монастырь не поедем, — сразу на работу. Только приехал в Кремль — звонок от Сосковца: просит срочно прибыть в Свято-Данилов монастырь. На часах было 16.20. Сосковец уже находился там. Через 10 минут и я уже был на месте. Когда вошел в зал переговоров, увидел, что все сидели за столом, а Воронин зачитывал какое-то заявление. И звучало оно как ультиматум. Это уже нельзя было назвать переговорами. Шел обмен заявлениями, а попросту — очередная затяжка времени. И надежд на мирный исход не оставалось. Жаль было Святейшего Патриарха, состояние здоровья которого резко ухудшилось, — он понимал всю меру ответственности за то, что происходило. Приведу стенограмму заседания того драматичного дня:

Алексий П. Мы надеемся, что Господь даст нам и мудрость и силы не потерять разум и не ввергнуть вновь наше Отечество в кровавые испытания, которые уже не раз на его долю выпадали.

Я готов быть активным участником того процесса, который мы начали, процесса переговоров и поиска выхода из тупика. Нам надо подумать вместе, сообща о том, как найти путь к выходу из того тупикового положения, в котором сегодня оказалась страна.

Я попросил бы стороны дать информацию, которая у них имеется, а после я бы просил моих помощников — членов Священного Синода продолжить заседание. Я буду готов в любой момент подключиться, но я физически сегодня, видимо, не смогу все заседание быть вместе с вами.

Юрий Воронин.

Разрешите, Ваше Святейшество.

«Съезд народных депутатов обращается к Вам в один из самых тяжелых моментов жизни нашей Родины. Произошло непоправимое. Сегодня в Москве льется кровь. Более тысячи мирных граждан избиты, сто пятьдесят из них находятся в больнице, а по последним данным — двести пятьдесят. Спецподразделениями применены огнестрельное оружие, газы, кипяток против безоружных граждан на Смоленской, Пушкинской площадях, у метро «Баррикадная» и в других местах столицы. Силовое давление наращивается. Идет тринадцатый день блокады Дома Советов. Средства массовой информации искажают истину и дают неполную информацию.

В сложившейся ситуации от имени своих избирателей, Ваших мирян, просим Вас, Патриарха Московского и всея Руси, опираясь на влияние многомиллионной Православной Церкви, приложить все усилия для прекращения кровавой бойни в Москве.

Отечество в опасности. Бог, помоги нашему народу! С глубоким уважением к Вам, Ваше Святейшество. Десятый чрезвычайный съезд…»

Ваше Святейшество! Съезд поручил мне сегодня сделать в присутствии высоких полномочных представителей политическое заявление.