Совершенно несекретно

Однако Борис Николаевич первым, пожалуй, из первых лиц государства не опустился до таких шагов. Конечно, он убирал и переставлял ключевые фигуры, и, прямо скажем, в его поведении ощущается кадровый «зуд», но весь аппарат чиновничий, в широком смысле этого слова, не был предан чисткам, не подвергся гонениям, не говоря уже, упаси Господи, уничтожению… То же самое можно констатировать и в отношении к руководителям различных рангов. Конечно, государственный аппарат во многом обновился, но, повторяю, без тех карательных акций, которые с большой охотой и тщанием проводились большевиками несколько раз — когда вслед за чисткой партии начинались чистки в учреждениях, среди командного состава армии, в судах, прокуратуре и так далее

Не случайно именно при Ельцине прозвучал призыв прекратить «охоту на ведьм», гонения одних на других, кончить затянувшееся гражданское противостояние, пойти, наконец, на согласие, хотя это всепрощение и породило те конфликты, те тяжелые ситуации, о которых мы сейчас говорим и будем еще говорить не раз. Конечно, есть опасность, что наше благородство нас же и опрокинет и даст власть тем, кто в этих вопросах менее щепетилен, кто будет по-большевистски уничтожать нас под улюлюканье толпы.

С исторической точки зрения лучшим умам России пора задуматься над ее выживанием и оздоровлением нации. Россия сегодня больна. И не только потому, что переживает болезненную полосу преобразований: ее естественные устремления были извращены на протяжении семи с лишним десятилетий…

Возвратимся к вопросу о щепетильности и, более того, нравственности в политике. Расчет подлинно демократического государства всегда основывается на том, что все его институты высокопрофессиональны, неполитизированны, ответственны, и все мерки, с которыми мы подходим к своим государственным структурам, приближены к идеалу. Но вот когда в этом расчете что-то не срабатывает и происходит сбой, тогда и начинается давление на человека, занимающего высший пост: «Что же ты, президент? У тебя власть — ты ее примени!» Но вместе с этим возникает вопрос, на который никто отвечать не хочет: как применить власть? Так же, как большевики? Тоща зачем эту власть было у них брать? Если же применять ее высокоинтеллектуально, как это делается в цивилизованных странах, тогда нам придется ждать еще несколько лет, пока мы поднимемся к соответствующему уровню и у нас появятся соответствующие кадры и развитая судебно-правовая система.

Но я о дне сегодняшнем. А его главная проблема состоит в том, что из-за неподготовленности кадров, из-за отсутствия четкого законодательства и по целому ряду других причин — в том числе и в силу инерции нашего все еще пробольшевистского мышления — нам требуются величайшие терпимость и терпение как во власти, так и в обществе.

По роду своей работы в научном институте-я имел отношение к непрерывным технологиям. Вот то же, по аналогии, видится и в наших преобразованиях и реформах. Нетерпение подобно аварии, а пробуксовка ведет к малоэффективному процессу с поломками на пути.

Существует определенная закономерность развития процессов как в физике и химии, так и в экономике и в развитии общества. Большевизм воспитал в нас беспочвенное нетерпение: мы всего и сразу ждем к определенному, заданному сроку, не желая порой понимать того, что объективные законы любого развития не подчинены желаниям вождей и революционных кумиров. Так же, как и законы природы, с которыми следует считаться.

Помню, с каким восторгом и доверием восприняло общество появление в правительстве академика Леонида Ивановича Абалкина, связывая с ним надежды на новую экономику в стране. И как быстро угас к нему интерес и даже появилась некая враждебность, когда он сказал точные, но роковые слова о том, что нам потребуется не менее 15 лет для перехода на новую экономику. Команда Егора Гайдара, наоборот, все время поддерживала миф о том, что не сегодня-завтра в стране все изменится к лучшему. Мы до сих пор еще с удовольствием заглатываем этот крючок с наживкой оптимизма, не желая думать о реальных прогнозах.