Совершенно несекретно

И вот в воскресенье, 12 апреля 1992 года, я собрал президиум, на котором кроме его членов присутствовали Е.Гайдар, Г.Бурбулис, А.Шохин и другие. Разговор был тяжелым, но полезным. Самым неприемлемым в постановлении съезда выглядело то, что правительство оказалось как бы в подвешенном состоянии на целых 3 месяца (до следующего съезда), то есть стало временным правительством. Мы вновь — в который уже раз! — создали неопределенность в отношении наших целей, в защите реформ, чем, естественно, отпугнули их сторонников и участников, в том числе и зарубежных.

К понедельнику и сами депутаты стали понимать, что резолюция съезда ведет в тупик, более того, это поворот назад, чем непременно воспользуются коммунисты.

Декларацию одобрили, и съезд оказался в двойственном положении, приняв два документа по одному вопросу с разными оценками. Хасбулатов, похоже, остался не очень доволен таким развитием событий. Но решение было принято, и главное — мы ушли от сиюминутных последствий. Стало ясно, что теперь борьба за власть выстроится вокруг реформ.

Хасбулатов двинулся вперед не только с резкой критикой реформ и тех, кто их осуществляет. Он понимал, что тут нужен и позитив, и поэтому энергично включился в разработку Федеративною договора. Необходимость разделения собственности, полномочий и предметов ведения между центром и субъектами Федерации представлялась очевидной. Конечно, правильней было бы внести эти положения в Конституцию: слишком опасна сама форма документа, подписанного руководителями субъектов Федерации, поскольку возможность последующего его изменения по инициативе любого из 190 подписантов (а их было по два от каждого субъекта Федерации и федерального центра — глава исполнительной власти и глава законодательной власти) могла обернуться совершенно непредсказуемой реальностью.

Неотложность принятия Федеративного договора диктовалась единственным, но наиважнейшим обстоятельством: угрозой нарушить целостность России.

В последующем, при подготовке новой Конституции на Конституционном совещании в 1993 году мы вновь встали перед проблемой Федеративного договора и, как и предполагали, при этом опять-таки создалась трудная коллизия. Хотя положения Федеративного договора, касающиеся разделения компетенции и полномочий властных структур центра и субъектов Федерации, были и так вписаны в проект Конституции, но руководители субъектов Федерации, особенно республик, все же настаивали на сохранении его как самостоятельной второй части Конституции, даже несмотря на то, что многие положения Договора входили в противоречие с положениями проекта Конституции. Да и вообще наличие двух основополагающих документов в стране создавало бы путаницу — по какому из двух строить нормативную базу и каким из них руководствоваться? Или, скажем, прибегать к Конституционному суду?

В проекте Конституции права субъектов Федерации значительно были расширены. Во-первых, власти на местах получали право на свое законодательство. Во-вторых, для более гибкого регулирования взаимоотношений центра и субъектов Федерации предусматривалась возможность заключения индивидуальных договоров Жизнь уже подтвердила правильность действий президентской команды в этом направлении, что в конечном счете способствовало укреплению государственности и Федерации.

Работа над Федеративным договором шла полным ходом, активно подключились к ней Юрий Яров и Рамазан Абдулатипов. Способствовало делу и то, что все участники находили в этом процессе большой взаимный интерес. Подписание Договора проходило в Георгиевском зале Кремля в очень торжественной обстановке за большим круглым столом. Однако все понимали, что праздничность праздничностью, а после Шестого съезда нас ждет еще большее усиление борьбы вокруг реформ. Это ощущалось и в верхушке власти, даже в процессе подписания Договора.

Хасбулатов приступил к перестройке своих боевых порядков, одновременно началось каждодневное давление и на меня с тем, чтобы я отказался от собственной позиции, прервал добрые связи с Г.Бурбулисом и Е.Гайдаром, а значит, и с президентом. К экономической части он стал все чаще подключать Ю.Воронина, а к выполнению моих функций — Н.Рябова.

Хочу привести некоторые резолюции Хасбулатова на документах того времени, по которым хорошо прослеживается, как шаг за шагом он усиливал свой диктат.

На письме Питера Принта, заведующего бюро английской газеты «Индепендент», на мое имя, где тот просит дать интервью по поводу алмазодобывающей промышленности в связи с моим обращением к министру финансов г-ну Барчуку: «С.А.Филатову. Что это такое? 11 авг.1992 г. Р.Хасбулатов, P.S. Этот вопрос — не Вашего ведения. Р.Х.»