Совершенно секретно: Альянс Москва — Берлин, 1920-1933 гг.

Желанию руководства советского ВМФ установить отношения с ВМС Германии по примеру отношений между РККА и райхсвером не суждено было сбыться в силу как слишком большого разрыва по всем показателям (традиции, уровень образованности морских офицеров, техническая оснащенность флота и т. д. и т. п.), так и в силу ориентации руководителей «райхсмарине» на тесные отношения с законодателями мод во флоте Великобританией и США. Не помогли и усилия офицеров райхсвера, пытавшихся оказывать влияние на «райхсмарине» с целью сохранить все же определенный уровень взаимоотношений флотов. В декабре 1930 г. полковник Фишер, выступая перед офицерами германского флота о целях и задачах политики райхсвера, назвал Россию в числе приоритетных партнеров Германии. За ней шли Литва и Финляндия. Главные противники — Польша и Франция.

Однако это не повлияло ни на позицию Рэдера, ни на позицию его штаба. 9 января 1931 г. штаб ВМС представил начальнику штаба райхсвера Адаму «ответный» доклад, сделанный капитаном 3-го ранга И. Лицманом. Он изложил причину осторожного подхода «райхсмарине» к проблеме взаимоотношений с СССР. Признав обоснованность повышенного интереса райхсвера к РККА на случай ведения войны на суше, он подчеркнул зависимость германского флота от доминировавших на море Великобритании и США, а это требовало «определенной сдержанности по отношению к России», к тому же вставала проблема Финляндии, которая испытывала неприязненные отношения к СССР и опасалась его. Поэтому при более тесных отношениях с Советским Союзом могли бы пострадать и отлаженные связи с Финляндией, которым Германия придавала очень большое значение.

В письме шефа военно-морского управления адмирала В. Гладиша генштабу райхсвера от 2 мая 1931 г. вновь был отмечен повышенный интерес «райхсмарине» к Финляндии, связями с которой штаб ВМС не мог и не хотел пожертвовать ради отношений с СССР. К этому примешивались большие опасения относительно разлагающего воздействия на дисциплину в германском флоте со стороны советских моряков в случае установления постоянной практики взаимных визитов боевых кораблей в порты обеих стран. Поэтому максимум, на что могло бы пойти руководство германского флота — это оказание советской стороне консультационной помощи в строительстве подводных лодок и торпед[380]

. С опасениями, что контакты с командами советских кораблей могли бы-де подвергнуть «превосходный» личный состав германского флота дурному коммунистическому влиянию, на совещании офицеров контрразведки 4 июня 1931 г. выступил все тот же Лицман[381]

.

Постепенно командование германских ВМС стало склоняться к отказу от сотрудничества с советским флотом вообще. Окончательное решение об этом оно приняло 5 августа 1931 г., сделав соответствующее заявление главнокомандующему райхсвером по вопросу о связях с Советским Союзом. Пытаясь избежать открытого конфликта с командующим райхсвера, оно указало на важность сохранения для германского флота дружественных отношений с США и Великобританией. К этому примешивалось твердое убеждение в том, что сотрудничество с советским флотом германским ВМС «ничего не дает». Данное утверждение было справедливым. И в Турции, и в Финляндии, и в Испании, и на Балтийском побережье самой Германии германский флот сумел создать не только базы по обучению личного состава, но и наладить производство морских самолетов, подлодок, военно-морского оборудования. Но это, как говорится, «была только одна сторона медали», поскольку советское судостроение, как губка, впитывало в себя то, что удавалось получить от германских учителей, пусть даже предлагавшийся материал и являло собой, так сказать, «товар второй свежести». Уже в 1927 г. на предприятиях судостроительной промышленности были заложены первые советские подводные лодки типа «Декабрист». В 1930–1931 гг. они вошли в состав советского ВМФ. Параллельно разрабатывались проекты подлодок типа «Ленинец» и «Щука», они стали поступать на вооружение с 1933 г.[382]