Совершенство техники

Прежде чем обратиться к рассмотрению машины, зададим себе вопрос общего характера. В чем состоит различие между теорией и идеологией? И что у них есть общего? Отвечая сначала на второй из них, скажем: и теория, и идеология дедуктивны по своему методу. И та и другая не только доходят до грани, за которой им приходится прибегать к гипотезам, но и переступают ее. Теория так же, как и идеология, растворяется в гипотетических рассуждениях; и та и другая выходят за рамки эмпирически устанавливаемых фактов. И та и другая стремятся также выводить отдельные явления или классы явлений из общих законов. Поэтому та и другая встречают недоверчивое отношение как со стороны приверженной индуктивному методу номиналистской науки, так и со стороны представителей точной науки, позитивистов и прагматиков. Та и другая необходимы, первая — для теоретика, вторая — для идеолога. Однако, по сравнению с теорией, задачей которой является объяснение всеобщих законов и которая поэтому обладает или претендует на обладание авторитетом научности, с идеологией дело обстоит сложнее. Идеология появилась лишь после того, как Платон открыл существование идей, и именно так к ней с тех пор и относились, в особенности во Франции, то есть так, как это делает в своей объемистой книге «L'es El'ements d’Id'eologie»{132}

де Траси. Наполеон не уважал ни идеологию, ни идеологов, в особенности тех, которые критиковали его особу и его политику. Однако, как видно из «Бесед на св. Елене»,

{133}

совсем обойтись без идеологии он не мог. Характерным признаком идеологии служит то, что она может включать в себя все что угодно; в этом она похожа на систему, единство которой заключается в логическом порядке понятий и положений. Система, заслуживающая такое название, представляет собой логическое единство, причем подразумевается как нечто само собой разумеющееся, что весь объединяемый в систему материал вовсе не обязательно должен обладать внутренней логикой, так как логике подчиняются только понятия, суждения, положения. Логика заключена в самой системе, а не вне ее. Если бы все существовало уже в упорядоченном виде, то никакая система, ни искусственная, ни естественная, которая при внимательном рассмотрении тоже оказывается искусственной, была бы нам просто не нужна. В самих вещах мы не найдем ни той, ни другой, так что любая система должна привноситься туда извне. Разумеется, идеология как таковая тоже не встречается в природе или в ландшафте и не разгуливает там на приволье, а должна каким-то способом туда привноситься. Идеология не научная система, она не может ограничиваться этими рамками, потому что ее сфера лежит не только в области знания, но включает в себя также и область желаемого, живо затрагивая надежды и чаяния человека, которые занимают его мысли. Иными словами, идеология обращается непосредственно к воле человека, а на воле человека не построишь никакой системы, потому что вместе с ней в мир разума врывается иррациональное начало, признающее интеллект лишь в качестве своего подручного, который должен служить ее орудием. Те элементы знания, которыми оперирует идеология, являются для нее средством для достижения цели; идеология всегда стремится к тому, чтобы проложить воле дорогу к цели. В этом и состоит ее пленительность и ее обманчивая обольстительность. Системы — это решетки, идеология — это сети. Может показаться странным, что в эпоху непререкаемого господства номинализма, который признавался единственно верным учением, наблюдался мощный расцвет идеологии. При внимательном рассмотрении начинаешь понимать, что номинализм и идеология не могли не идти рука об руку. Действительно, индуктивным методом нельзя прокормиться, даже для науки такая пища со временем оказывается голодным пайком. Разумеется, то же самое относится и к дедуктивному методу, ведь, как ни сильна вера в силу метода в отдельных головах, одним методом сыт не будешь.