Советник президента

Игнатий на данном этапе счел за лучшее промолчать. Ребенок перестал жевать бутерброд, предвкушая интересную семейную сцену. Собака подняла голову и попыталась вникнуть в суть начинающегося разговора. Ей, как всегда, показалось, что разговор касается ее.

- Когда! Ты! Будешь! Зарабатывать! Деньги! – раздельно фальцетом выкрикнула Валентина.

- А кто из нас, кроме меня, еще зарабатывает?

- Ты считаешь это заработком?

- Валя, побойся бога, нам только что повысили зарплату. Что касается гонораров и денег за переводы, то ты сама знаешь, мы решили оставлять их в Германии, в «Дойче банке». Мы не можем их снять. Да и зачем? Это Машкины деньги.

- Вот именно, - с вызовом сказала дочь, которая, разумеется, была в курсе, что ей копится приданое. – Мама, ты хочешь лишить меня денег?

- Заткнись, - коротко ответила мать.

- Валентина, угомонись, нам хватает денег. Не идти же мне воровать…

- Хорошая мысль. Ты сам говорил, что в детстве у тебя это неплохо получалось… Понимаешь, Давилкин открыл мне глаза. Они все там прекрасно зарабатывают. Игнатий! У тебя в руках административный ресурс. Ты должен что-то придумать. Пока ты в администрации, нужно пользоваться возможностями. Потом будет поздно.

- Ну и как ты себе это представляешь? Скрепки оттуда тащить, что ли?

Принтер вынести и продать на Горбушке?

- Ты сам знаешь, что я имею в виду.

- Нет, не знаю. Посоветуй мне, дураку, как и где я должен заработать денег?

- Вот видишь, мама, - вмешалась дочь. – Папа сам признал, что он дурак. Я тебе всегда говорила.

- Маша, это взрослый разговор, - повернулась к ней Валентина. - Выйди, пожалуйста, на кухню.

- Раньше я присутствовала при ваших взрослых разговорах, - с обидой сказала Маша. – Хотя ладно, пойду на кухню. Я наперед знаю все, что вы тут сейчас скажете друг другу.

И Маша безропотно отправилась на кухню. Все-таки на кухне стоял холодильник. И в этом холодильнике было много вкусных вещей. Особенно любила Маша взять в руки пачку масла и просто съесть ее, как мороженое, даже не намазав на хлеб.

- Игнатий, мы должны серьезно поговорить.

- Мы уже говорим.

- Игнатий, я не вижу отдачи от твоей работы в администрации.

- Валя, об этом мы говорили вчера.

- Нет, мы говорили не об этом. Давилкин меня просветил. Надо зарабатывать деньги.

- Тоже мне открытие. Я слышу это от тебя каждый день, сколько мы знакомы.

- Да, но ты не хочешь зарабатывать деньги.

- Как это не хочу? Очень даже хочу. И из последних сил зарабатываю.

- Что-то я этого не вижу. Ты не используешь ресурс.

- В смысле?

- Ну, например, перекрой кому-нибудь кислород. Пусть этот кто-то сообразит: от тебя зависит, чтоб ему жилось нормально.

- И кому я его перекрою? Своему водителю?

- Не юродствуй. Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду.

- Ты хочешь, чтобы я вымогал взятку?

- Ну пусть тебе кто-нибудь даст… землю… А мы уж решим, как ей распорядиться.

- Какую еще землю? – Игнатий не был свидетелем беседы Валентины с Давилкиным.

- Прижми кого-нибудь, кто может дать тебе землю, - Валентина, наконец, определила направление поисков.- Желательно в Одинцовском районе.

- У нас уже есть земля. Даже два участка. В Истринском районе.

- Это ты называешь участками? Восемь соток в заброшенном котловане, где стоит избушка на курьих ножках. Без окон и дверей. И еще квартира в Прекрасновидове. Там у нас, если ты забыл, этаж в трехэтажном доме. Настоящая коммуналка, хоть и называется дачный кооператив. До сих пор не пойму, как мы на такое согласились издевательство.

- Валя, можно подумать, у нас был выбор. В те времена мне зубами пришлось вытягивать из Литфонда и то, и другое, лизать жопу этому ничтожеству Пламеневу… Ты забыла?

- Игнатий, я ничего не забыла. Я только знаю, какие сейчас масштабы у людей. Давай подумаем, как схватить что-нибудь крупное в Одинцовском районе. Или если не там, то на берегу любого водохранилища.

- Сама знаешь, какая сейчас идет бодяга с водоохранными зонами.

- Пусть дадут, а там разберемся. В крайнем случае построим пансионат.

- Валя, ты бредишь? Откуда мы возьмем деньги на пансионат?

- Деньги – привлечем. Возьмем кредиты.

- Ты, дура, наслушалась там этих уродов! Какие кредиты! Какая земля! Это им все там легко. Они как рыбы в воде в этих кредитах, трастах, тендерах, что там еще…

- Не ори на меня! Какой черт дернул меня выйти замуж за этого кретина! Я волочу на себе дом, я по сути работаю вместо тебя, ты ничего не можешь! Ты импотент!

- Заткнись! – наконец, вышел из себя Игнатий. - Ты мне жизнь испортила! Сволочь!

Валентина, наконец, почувствовала некоторое чувство удовлетворения. Хуже нет, если она вся внутренне клокочет, а этот пень сидит непробиваемый, ее только это и выводило из себя. Подсознательно ей хотелось, чтобы и он, наконец, сорвался. Это чувство возникало в ней при каждой их семейной сцене. И когда он наконец взрывался – на нее это действовало успокаивающе. Ее как бы отпускало…

Тут очень кстати в дверь вбежала дочь. Она громко рыгнула и крикнула:

- Мама, Никаноров заехал колесами на газон!