Советник президента

Однако Кускус был ему совершенно необходим, причем именно в начале рабочего дня. Формально он докладывал, над чем в данный момент работает курируемая им часть администрации. А на деле об администрации говорили мало. Каждый раз это был свободный разговор на самые разные темы. Кускус был одним из немногих соратников президента, с которыми тот мог общаться абсолютно свободно, не выбирая выражений, не надевая ту или иную приличествующую моменту маску. Как правило, это был очень циничный и очень широкий обмен мнениями о происходящем. Но вовсе избежать обсуждения деятельности разросшейся администрации не удавалось, на многое требовалась именно президентская санкция, поэтому уже под конец решались чисто аппаратные вопросы, прежде всего кадровые. Кого куда послать с глаз долой, кому дать какое новое направление деятельности, кого перебросить на сложный участок. Вслух раздумывали, кем заполнить образовавшуюся вакансию. Обсуждали, тянет или не тянет человек на том или ином посту. Молодой президент, в отличие от своего предшественника, честно пытался вникнуть во все. Кускус считал эту часть встречи довольно важной, потому что он любил поиграть судьбами людей. Самое интересное, что и президенту нравилось это занятие. Разные тут можно применить метафоры: тасовали карты… расставляли фигуры на шахматной доске… играли в оловянных солдатиков…раскладывали пасьянс…

Кускус не останавливался и перед тем, чтобы рассказать свежую сплетню о том или ином персонаже. Причем это могли быть интимные подробности из жизни не только штатных работников президентской администрации, но и более широкого круга чиновников. У Кускуса было полно своих собственных информаторов, но частенько он пользовался и той информацией, которую

поставлял ему директор ФСБ. Как только у того появлялось что-нибудь занятное, он тут же сообщал об этом Кускусу, а уж Кускус решал, доводить ли сплетню до сведения президента. Так было негласно заведено с самого начала. Существовало строгое правило: директор ФСБ, хоть и тоже земляк, и облеченный личным доверием президента, все же когда приходил с докладом, обсуждал с президентом только государственные проблемы. Никакой, так сказать, клубнички. Если заходила речь о чем-нибудь пикантном, президент сам прерывал директора ФСБ: «Меня это не интересует. Говори лучше о деле». Так что в подобных случаях клубничка первоначально сливалась Кускусу, а уж тот изготавливал из нее то блюдо, которое требовалось преподнести президенту. Такое положение дел устраивало всех.

И вот в конце своего доклада Кускус решил поставить перед президентом один давно, по его мнению, назревший кадровый вопрос.

- Я хотел бы поговорить о Присядкине, - сказал Кузьма Кузьмич и остановился, ожидая реакцию шефа.

- А что Присядкин? Что с ним не так?

- С ним все не так.

- В смысле?

- Вы понимаете, как всякий пожилой человек, он стал, мягко говоря, неадекватен. Это замечают многие сотрудники администрации. Он все забывает, ничего не может запомнить, путается буквально в трех соснах…

- Сколько ему лет?

- Семьдесят четыре. И исходя из Закона о государственной службе, он уже давным-давно не имеет права занимать у нас должностей. Просто по возрасту.

- Да, я помню историю с его назначением. Что касается возраста, мы вышли из положения, как бы выведя его за штат, но сохранив содержание. Мы не могли обойтись без его назначения, когда упраздняли эту крикливую комиссию по правам человека. Его должность декоративна, он, как я понимаю, никуда не лезет, так что пусть сидит. Ты что, задался целью его отправить на пенсию? Не стоит. И так на нас интеллигенция шипит за телевидение, за укрепление вертикали власти. Пусть сидит. Зачем создавать себе проблемы на голом месте. Их и так хватает.

- В том-то и дело, что в последнее время он перестал просто сидеть и надувать щеки, как Киса Воробьянинов. (Президент усмехнулся удачной шутке: Присядкин по типажу вполне мог сыграть в кино Кису). Но он и в самом деле возомнил себя отцом русской демократии. Прямо точно по Ильфу и Петрову. Вот я вам принес выдержки из его выступления в Германии, на конференции правозащитников.

- Хочешь мне зачитать? Не надо, я тебе и так верю.

- Нет, я прочту только буквально две фразы, чтоб ваше время не отнимать.

Речь идет о чеченцах. «Я проникся невероятным уважением к этой прекрасной трудолюбивой нации». Каково? «Сталин пытался уничтожить ее поголовно, мы, к сожалению, продолжаем его дело. Мы превратили их родину в логово террористов, разрушив там всё, оставив массу безработных, не имеющих ничего, кроме автомата. Но большинство там все-таки нормальные люди…»

- Так-так-так. Интересно. Продолжай. А вдруг это неудачный обратный перевод?

- Выступление полностью было напечатано в немецких газетах, имело большой резонанс. Но я цитирую точно – в зале находился наш источник с диктофоном…