Советница Его Темнейшества

Интересно, этикет дозволяет владыке участвовать в боях? Или он, как заведомо сильнейший, только наблюдает и награждает? И что скажет Дьяр, когда увидит мое украшение? Все-таки братья они не только по отцовской крови, но и по изуверской душе. Один наградил меня подлой печатью, другой, не спросясь, обручился. Наполовину, ведь колец должно быть два, а от меня Ирек никогда ничего не получит.

— Лучше бы ты снял его немедленно, — я опустила взгляд на позорный знак обручения. — Мне не дожить до вашего бала.

Ирек снова усыпал поцелуями распухшую руку, но на этот раз почему-то не помогло. Может, мне и думать теперь о другом мужчине нельзя — артефакт накажет?

— Кто тебе сказал о таком необычном обручальном кольце? — спросила я, чтобы хоть как-то отвлечься. — Твой отец?

— Нет. Хранитель из нашей Академии, что-то вроде архивариуса. Он нашел упоминание в летописях.

— А с какой радости он с тобой поделился таким редким знанием? В программу обучения это не входит. Он подозревал, что ты — бастард Сатарфа и имеешь доступ в сокровищницу?

— Нет, — неуверенно сказал Ирек. — С чего ты решила?

— Просто ищу мотивы.

Демон задумался на минуту, пожал плечами:

— Нет, вряд ли Хувар знал о моем неофициальном статусе и хотел передо мной как-то выслужиться. Точнее, хотел, но по другому поводу. Я случайно увидел и прочитал страницу раскрытой книги из секретного хранилища, о чем свидетельствовала специальная печать, на его конторке и поинтересовался, почему рукопись вынесена в общий зал.

Что-то царапнуло меня в рассказе, но, оглушенная ноющей болью, я не могла поймать мысль. Ирек тем временем успешно отвлекал от страданий:

— По просьбе отца я присматривал за порядком в Академии, и такое вопиющее нарушение меня сильно разозлило. Никто не имеет права выносить раритеты из хранилищ, но Хувар отговорился тем, что получил задание срочно отреставрировать раритет, а смотритель читального зала заболел, и он вынужден совместить оба дела. И якобы ректор Вултон дал дозволение. Кстати, Вултон тут превысил полномочия. Такое разрешение мог дать только владыка или ковен полным составом.

Я уже не слушала Ирека. В моем мозгу словно щелкнуло, когда совместились слова «Хувар» и «смотритель», и я вспомнила пояснения нового ректора Нирта: «Смотритель Хувар — ничем не блиставший низший демон, так и не закончил факультет превращений, перевелся на темную артефактику, получил низшую магистерскую степень».

— Ирек! — оборвала я его излияния. — Хувар — это и есть тот убийца, которого мы ищем. И мы его чуть не поймали, но мерзавец сбежал.

Карие глаза демона из удлиненных стали квадратными. Точно, он же не знал о нашем с Дьяром приключении: как на меня напала гинья, а мы с владыкой отправились по ее следам и вышли на ректора Нирта, пытавшегося остановить Хувара. И я быстренько ввела бастарда в курс дела.

Как бы ни сердилась я на демона, но не могла не признать — соображал он быстро.

— Вряд ли он знал, кто я. Скорее, заметил, как я глазею на тебя, и решил подтолкнуть. Эх… я ведь еще твоему отцу успел о кольцах Единения рассказать и даже показать женское.

— Зачем?

— В той книге сказано, что мужское осталось в Белой империи.

Вот почему отец задерживается: колечко ищет! «Шурш!» — позвала я, чтобы отправить дракончика в сокровищницу — для Смерти замков не существует. Малыш не ответил. Наверняка слишком далеко забрался. Мал он еще, чтобы на любом расстоянии удерживать связь.

— Тебе не кажется, Ирек, что этот Хувар какой-то слишком проницательный виртуоз? — задумалась я вслух. — Откуда он мог знать, что ты решишь воспользоваться знанием о кольце?

— За исключением тебя, вся Академия знала, в кого я влюбился как мальчишка. А книга с описанием колец Единения оказалась на конторке после того, как тебя застукали в моей комнате. Помнишь?

Я-то отлично помнила, как, пользуясь отсутствием однокурсника, пыталась поспать на его койке, но мне казалось, что, кроме нас двоих и богини Лойт, никто не знал, какая девица скрывалась под пестрым париком. Опять Лойт, — похолодело в груди. Как раз в том месте, к которому прилип нагревшийся от моего тепла селенис.

— И он знал, что Дьяр выполнит одну мою просьбу. Любую. О нашем споре вся Академия знала, а брат проспорил. А любую — значит, я и древнюю реликвию мог попросить, если бы захотел. И Хувар сделал так, что я захотел, — покосившись на меня, Ирек смутился, но ответил на невысказанный вопрос. — По легенде, эти кольца могли разжечь малейшую симпатию до пламени любви, а я… очень хотел этого пожара.

Только почему-то только мне пришлось гореть живьем и без наркоза, покосилась я на черненький пальчик. Показалось или нет, что чернота слегка поблекла? Да и злость на Ирека слегка приутихла. Неужели правда древняя магия способна принудить к любви? Богиня, защити!