Советница Его Темнейшества

Алиан, как понял Ирек, специально выпустил демона полетать в своем небе, чтобы перехватить и поговорить вдали от глаз своей дочери. Такие мотивы демон мог понять, потому даже не удивился, увидев шагающую по облаку фигуру белого мага. Крыльев он не раскрывал, но держался в воздухе свободно и прямо, как свечка, и туман клубился у его ног огромным пушистым зверем. Позер. В божка играет, фыркнул про себя бастард, но подлетел ближе и тоже не удержался, заложил пару виражей, продемонстрировав магу свою крылатую фигуру в выгодных ракурсах.

— Я заметил, моя дочь нравится тебе, демон, — ректор не стал разводить политесы. — Должен предупредить: интрижки я не потерплю — слишком хорошо осведомлен об особой магии твоей семьи, против которой не могут устоять даже сельо. Да и давно ли ты разорвал помолвку с одной из дочерей Тьмы?

— Вы и это знаете?

— Было бы глупо и недальновидно не знать ничего о личностях, вьющихся вокруг моей единственной дочери.

— Меня предала та женщина и перестала что-либо значить для меня. А Лику я полюбил.

— Как у тебя все легко. Захотел — разлюбил, захотел — полюбил. Любовь демона… это, конечно, романтично, но неправдоподобно. Насколько серьезны твои намерения?

Тут Ирек и попросил Ликиной руки и показал приготовленное колечко, рассчитывая, что будущий тесть сможет повлиять на выбор дочери. Но тот даже слушать не захотел.

— Я не распоряжаюсь ее рукой и сердцем, демон, — сказал архимаг, издали разглядывая положенный на ладонь демона черный ободок с белыми искрами. Даже не притронулся к обручальному артефакту, то ли опасался, то ли брезговал. — Только она сама может тебе ответить.

— Она не может! — вспыхнул бастард. — Она с ног до головы окутана клятвами, как цепями: то этой ее лунной богине, то Дьяру. Нужно, чтобы она надела это кольцо, а потом уже ее спрашивать! Помогите мне, мэтр.

— Ты не мой ученик, чтобы так ко мне обращаться, — поморщился ректор. — Хотя я буду не против, если решишь поступить в мою Академию. Мы еще вернемся к этому вопросу. Надо бы высвободить в тебе ту магию, которую ты унаследовал от своей легкомысленной матери.

— Да что вы знаете о моей матери! — бастард зло хлопнул крыльями, и его едва не унесло ветром.

— Почти все, — мягко улыбнулся светлый. — Но об этом тоже потом поговорим. Давай-ка спустимся на твердую землю. Стар я уже, на сквозняке стоять.

И этот светлый, явно красуясь, прошелся по облаку, как по ковру в собственной гостиной, и лишь потом выпустил крылья силы — удивительно тусклые для мага такого ранга, — и спланировал на лужайку.

— Это кольцо освободит ее сердце от оков богини, — выпалил демон, едва догнав светлого. — Она же как заколдованная ледышка!

— Никогда не принуждай сельо, парень. Она возненавидит тебя. И о каких оковах Лойт ты говоришь, сын моего врага?

— Вы знаете все о моей матери, но не знаете таких важных вещей о своей дочери? — не удержался демон, до того его взбесило обращение Алиана. — Лойт запрещает своим жрицам любить без ее приказа, замораживает их сердца. Потому лунные девы все холодны, как мертвецы.

Алиан расхохотался, вытер проступившую слезу:

— Извини. Это было неожиданно. Продолжай.

Ирек сцепил зубы и процедил:

— Стоит ли?

— Решай сам, но недолго, я тороплюсь.

— Это обручальное кольцо перехватывает или разрывает любую магическую связь, если она вредит будущему союзу.

— Насильно? Без согласия невесты?

— Почему же. Невеста должна трижды подтвердить свое согласие взять кольцо.

— Надеюсь, ты не забудешь сказать это Лике, когда будешь предлагать ей руку, сердце и этот странный артефакт.

— Ничего странного в нем нет. Это артефакты времен Единения, — и Ирек пересказал архимагу все, что успел прочитать в древней книге.

Алиан, забыв о времени, внимательно слушал, а потом устроил форменный допрос, выясняя, откуда студент третьего курса Академии Тьмы так много знает о традициях забытой эпохи. Тогда-то Ирек и вырвал у архимага обещание разыскать в сокровищнице императора мужское кольцо.

Теперь Ирек понимал, что зря: Лика не приняла его. Но может, такая бурная, до ненависти, реакция сельо случилась из-за того, что рвались опутывающие ее сердце лунные цепи, и бедной девчонке было просто невыносимо больно? А тут еще он к ней полез с признаниями…

Внезапно непривычные к полетам мышцы скрутило дикой болью, и демон кубарем сверзился с небес на землю. В терновый куст, давно потерявший листву, но не колючки. Зато вонзившиеся шипы должны мгновенно снять судорогу. Должны, но почему-то боль не утихала, одежда на спине стремительно намокала, и бастард с изумлением осознал, что ранен. Кто-то подбил его подло, в спину. А значит, целил сверху.