Советская эпоха в мемуарах, дневниках, снах. Опыт чтения

Эти сны свидетельствуют также об апокалиптических настроениях в этой среде и о политических и исторических коннотациях эсхатологических ожиданий. Возьмем сон о всемирном съезде писателей. Своего рода платоновская утопия, это видение, разыгрывающееся в обстановке, напоминающей о Союзе советских писателей, рисует общество, в котором поэты и писатели занимают центральное место. Общность ночного опыта подтверждала надежду на будущее, лелеемую людьми, которые наяву еще не оправились от опыта сталинизма – страшного опыта, при котором для писателя играть значительную роль в обществе было сопряжено и с риском для жизни, и с моральным риском. В конечном счете это была надежда на жизнь вечную. Проследив возникновение, источники и трансмиссию этого текста, мы наблюдаем механизм создания коллективной фантазии. Для русских писателей в советское время такие фантазии подкрепляли повышенное чувство социальной, исторической и эсхатологической значимости и важности их общей жизни.

***

Символический статус Ахматовой среди писательской интеллигенции был таков, что более молодые члены этого сообщества также видели ее во сне и также свидетельствовали о своих ахматовских снах. Ольга Александровна Седакова (род. 1949) регулярно видела во сне русских поэтов, отмеченных статусом мученичества. Она поделилась своими снами с литературоведом Михаилом Леоновичем Гаспаровым (1935–2005), который фиксировал их в своей записной книжке, записи из которой были опубликованы еще при его жизни, в 2000 году. Один из этих снов, «Как болела Ахматова» (эта ситуация могла быть подсказана записками Чуковской), также имеет дело с символическим образом Ахматовой:

«Как болела Ахматова». Ахматова лежала посреди комнаты и болела. Другая Ахматова, молодая, ухаживала за ней. Обе были не настоящие и старались это скрыть, то есть не оказаться в каком-то повороте, – поэтому двигались очень странно. Появился Ю. М. Лотман, началась конференция, и было решено: «Всем плыть в будущее, кроме Н., у которого бумажное здоровье»353.

В отличие от старшего современника, Всеволода Иванова, Седакова в пределах самого сна как будто сомневается в подлинности этого видения (Ахматова была не настоящая), понимая его литературное или литературоведческое, «бумажное», качество («началась конференция»).

Другой знаменательный сон соединяет спящего и грезящего поэта с Осипом Мандельштамом, который также был культовой фигурой. Это сон о терроре, смерти и бессмертии и об отношении поэта и власти (действие происходит на Красной площади), в котором (как и во сне Всеволода Иванова об Ахматовой в Доме Сократа) поэт одерживает верх над властителем:

«Как убили Мандельштама». Мы идем по Манежной площади – очевидно, с Н. Як. [Надежда Яковлевна Мандельштам]. Впереди, за три шага О. Э. [Осип Эмильевич Мандельштам]. Подойти к нему нельзя. При этом мы знаем условие, при котором его заберут, а он нет. Условие – если он остановится у ларька. Ларьков очень много: сладости, сигареты, открытки. Он все время заглядывается, а мы внушаем на расстоянии: иди, иди, иди. Но напрасно. Он остановился, и его увели. Мы выходим на Красную площадь. Там парад. Генерал разводит войска. Войска исчезают, как дым, во все четыре стороны. Тогда по пустой площади очень громко он подходит к Н. Я., отдает честь и вручает «Рапорт»: «1) Удостоверяю, что Ваш муж бессмертен. 2) Он не придумал новых слов, но придумал новые вещи. 3) Поэтому не кляните меня. – Генерал»…354