Советская гениза. Новые архивные разыскания по истории евреев в СССР. Том 1

В январе 1948-го в инсценированном дорожно-транспортном происшествии погиб Михоэлс (в действительности его убили сотрудники МГБ)[744]. Тем не менее казалось, что жизнь идет как и прежде. Имя Михоэлса было присвоено московскому ГОСЕТу, а Нохем (Наум) Ойслендер, получивший звание «профессора еврейской литературы» еще в 1930-е годы, возглавил Театроведческий кабинет имени С. М. Михоэлса при еврейском театральном училище. В феврале он обратился за финансовой помощью в ЕАК: деньги требовались для работы над биографией покойного, «ярким документом, свидетельствующим о многогранной великолепной жизни большого советского гражданина и художника»[745].

Признание советским правительством государства Израиль в мае 1948-го поставило перед комитетом и его газетой практически неразрешимую задачу: в своих материалах подбирать слова настолько точно, чтобы не быть обвиненными в национализме. Почту газеты накрыл в те дни поток восторженных читательских писем, и Гершон Жиц, редактор «Eynikayt», обратился за разрешением на их публикацию в МИД, но оттуда последовал запрет[746]. А несколько месяцев спустя тон освещения событий на Ближнем Востоке в советской печати резко изменился, и тот же Жиц доложил президиуму ЕАК, что читатели встретили создание государства «довольно сдержанно, далеко не так, как это некоторые пытаются представить». Восторженные письма, по его словам, пришли «главным образом от работников торговой сети и некоторой части интеллигенции», причем не той интеллигенции, «которая занимается развитием еврейской культуры»[747]

.

К тому времени «правильное» отношение к появлению Израиля на карте мира разъяснила статья Эренбурга, написанная по прямому указанию Сталина и напечатанная в «Правде». Эта страна, по словам писателя, приютила «людей, случайно избежавших печей Освенцима», она «напоминает… корабль, ковчег, плот, на котором держатся люди, застигнутые кровавым потоком расизма и фашизма». Но при всем сочувствии к еврейским беженцам, советский человек «смотрит на людей любой буржуазной страны, в том числе и на людей государства Израиль, как на путников, еще не выбравшихся из темного леса». Главный вывод статьи звучал так: «Гражданина социалистического государства никогда не сможет прельстить судьба людей, влачащих ярмо капиталистической эксплуатации»[748].

В октябре Жиц еще пытался убедить Леонида Ильичева, занимавшего тогда должность заместителя заведующего Отделом пропаганды и агитации ЦК ВКП(б), в необходимости удвоить тираж газеты «Eynikayt», чтобы хотя бы «частично удовлетворить спрос» и заодно, благодаря ожидаемому дополнительному доходу, уменьшить размер дотации, получаемой из государственного бюджета на ее выпуск

[749]. А с ноября все того же 1948 года началось разрушение всей инфраструктуры еврейской культурной жизни в стране: последовательно закрылись ЕАК и его печатный орган, издательство «Дер эмес», другие остававшиеся учреждения и организации, за исключением газеты «Birobidzhaner shtern», которая по-прежнему влачила жалкое существование в удаленной дальневосточной автономии. Еврейские секции Союза писателей также навсегда исчезли[750]

.

В логике сталинского режима уничтожение ЕАК поддается пониманию: комитет превысил свои полномочия и стал слишком заметен в международной еврейской политике. К тому же Михоэлс стал восприниматься, особенно за рубежом, в качестве национального лидера. Для такой роли – или даже для ее видимости – не было места в стране, где господствовал только один Вождь. Но историкам – при имеющихся архивных материалах – остается лишь строить предположения, в силу каких причин властям и конкретно Сталину потребовалось в то же время выкорчевывать все еврейские культурные институты и фактически запрещать любое публичное использование идиша за пределами ЕАО.

Между тем «сценаристы» из МГБ разработали драматургию «еврейского заговора». В апреле 1949 года на Всемирном конгрессе сторонников мира в Париже писатель Говард Фаст, в тот период ведущая фигура в Коммунистической партии США (в 1953-м он станет лауреатом Международной Сталинской премии «За укрепление мира между народами»), услышал характерную «страшилку» из уст генерального секретаря и председателя правления Союза писателей Александра Фадеева. Она звучала следующим образом: американские еврейские организации сформировали антисоветский фронт и завербовали многих «неассимилированных» советских еврейских интеллектуалов. Когда один из них, Ицик Фефер, посетил США, он также попался в эту шпионскую сеть и по возвращении заманил в ряды заговорщиков почти всех членов комитета. Михоэлс остался верен советской идеологии и пригрозил разоблачением – именно поэтому Фефер и организовал его ликвидацию[751]. В более поздних версиях этой и подобных ей небылиц Михоэлс также превратился во врага и играл роль связующего звена между западными разведками и врачами, готовившими убийство советских государственных и партийных деятелей[752].