Советская система: к открытому обществу

В книге я утверждаю, что все это должно произойти более или менее одновременно в рамках одного процесса. Еще до того как окончательно будет демонтирован старый центр власти, должен возникнуть новый. Тогда новое руководство сможет получить некоторую поддержку хотя бы потому, что возглавит процесс демонтажа и дезинтеграции. И в любом случае потребуется активная помощь Запада, чтобы за короткое время добиться видимого улучшения.

Я готов сделать все, что могу, чтобы программа получилась. Нет никакой уверенности в успехе, но тем более надо напрячь все силы. Мы переживаем критический момент революции, когда сравнительно немногочисленные решения относительно маленькой траппы людей могут определить ход событий. Поистине, если решения окажутся правильными, настоящий момент будет считаться моментом зарождения нового общества, а если нет – страну засосет огромная черная дыра, которая уже плотоядно разинула свои страшный зев. Этот зев всем виден, что дает возможность надеяться на лучшее.

21 сентября 1990 г.

Введение

В настоящий момент человечество переживает решающий, поворотный момент в своей истории. Политическая карта мира, сложившаяся после второй мировой войны, радикально перекраивается. Коммунистические догматы потеряли свою власть над умами людей Советская империя, построенная на этих догматах, разваливается. Процесс который набирал обороты на протяжении десятилетий, ускорился настолько, что его можно назвать революцией. События разворачиваются так быстро, что за ними трудно уследить. Восточная Германия меняется на глазах, от нее не отстают Болгария и Чехословакия. В течение какого-то месяца конец прежней системы в Восточной Европе стал свершившимся фактом. Сейчас решается, каким быть Советскому Союзу. То, как разрешится этот вопрос, повлияет на будущий политический облик всего мира

Политически возможны две развязки данной ситуации либо Советский Союз станет частью мирового открытого общества, либо он будет продолжать разваливаться. Мне кажется, это вопрос ближайших нескольких месяцев. Ведь процессы не могут ускоряться до бесконечности, поэтому скорее всего гораздо больше событий произойдет в ближайшие месяцы, чем в последующие годы и десятилетия.

В истории были подобные моменты. Одним из них был 1945 год, другим – 1919-й. Но самая очевидная параллель – с 1848 годом, потому что тогда в последний paз революционная лихорадка охватила сразу многие страны и непосредственное выражение воли народа в значительной степени определило характер правительства. Есть и еще одно сходство с 1848 годом: и тогда, и сейчас волеизъявление народа проявляется в контексте национального вопроса. Однако различные национальные потоки изливаются в общее русло, которое создается стремлением избавиться от гнета со стороны правительства. Это придает национальным движениям всеобщий характер – их связывают узы братства.

Уничтожение старой системы – вопрос более или менее решенный. Сейчас решается, какой быть новой. Удастся ли заменить старые структуры новыми, чтобы различные национальности могли жить в мире – как добрые соседи вместе, на одной земле? Или, может, распад будет продолжаться до тех пор, пока не выльется в гражданскую войну?

К сожалению, если процесс пойдет по линии наименьшего сопротивления, последнее весьма вероятно.

Чтобы создать новую систему, необходимы время и силы, а и того, и другого мало. Я твердо убежден, что только deus ex machina в виде помощи с Запада может сместить чашу весов в сторону конструктивного решения. Этим убеждением я руководствовался в своих действиях, и это я собираюсь доказывать в этой книге.

Степень моего участия в историческом процессе, о котором я здесь говорю, увеличивалась по мере его нарастания. Я начал с робких попыток проковырять небольшие трещины в монолитной структуре коммунистической системы, исходя из убеждения, что для косной структуры даже малеенькая трещина может иметь значительные последствия. По мере того как трещины углублялись и расползались по монолиту, я увеличивал усилия пока, эта работа не стала занимать большую часть моего времени и сил.

До недавнего времени моя роль участника процесса не давала мне возможности публично выражать свои взгляды, потому что роли участника и наблюдателя противоречат друг другу. Противоречие было и внутренним, и внешним. Внешне меня сдерживало то, что скорость распада коммунистических догматов была различна в различных странах и те взгляды, которые уже можно было высказывать в одной стране, были преждевременны для другой. Это ограничение было в значительной степени снято, когда после трагических событий на площади Тяньаньмэнь мне пришлось приостановить деятельность моего китайского фонда, Фонда за открытость и реформу в Китае.