Советские поэты, павшие на Великой Отечественной войне

Кругом снега. Я ими скован.Они назойливы. Крепись!Я начал день не просто словом,А сказочным полетом ввысь.Тропинка шла, в провалы тычась,Сквозь редкий строй березняка.Внизу, по-птичьему курлыча,Текла звенящая река.И это громкое соседствоПод легкой дымкой снеговойМне снилось сызмальства. И в детствеМеня пленяло новизной.Но только оценив громады,Врезавшиеся в небосвод,Я понял страстную отрадуТого, кто создал самолет.

Он бредил, поднимая плечи,В прозрачной синей густотеСвоей тоской нечеловечьейПо безъязыкой высоте.И в гуще этих летних марев,Нависших каменных породОн жил сказаньем об Икаре,Как липкой почкой садовод.Он знал, что только нам сулилиИ эту мысль, и этот шаг,И первое рожденье были,Легендой ставшее в веках.<1936>

418. «Он с нами был. Он вечно будет наш…»

Он с нами был. Он вечно будет наш,Курчавый, страстный и суровый.

Накидка. В кулаке зажат лепаж;Вокруг истоптаны сугробы.И мне б, когда, согнув колени,Он сразу выстрелить не смог,Вскричать: «Остановись, мгновенье!» —И самому спустить курок.1936

419. ТВОРЧЕСТВО

На свете пути не найдете другого,Седой океан уж не так постарел.Колумб! Ты вернешься в Америку снова,Чтоб ветер хлестал паруса каравелл.Ты снова поднимешься — грозным, великим —И шторм укротишь поворотом руля.Ты мир всколыхнешь своим вихревым криком,Настойчивым криком: «Земля!»

Мне тоже припало широкое море,Мне тоже судьба моя с детства велитКак белке вертеться по старым просторамСырой, и округлой, и жадной земли.Мне тоже шататься и глохнуть от жажды,Искать, убеждаться и не находить,Теряться в догадках — и, может быть, дваждыВсё той же дорогой, как новой, ходить.1939

420. ДОЧЕРИ

Мне кажется — я не был дома вечность.Вернусь негаданно, вернусь к утру.Остановлюсь, почтив твою беспечность,Пройду к тебе, глаза твои протру.Губами встречу волосы густые,Услышу крик — что до рожденья мил,

И отступлю, увидевши впервые,Как, просыпаясь, ты глядишь на мир.Ты будешь легкой, маленькой и птичьей,Захочешь сразу всё собрать в одно,И я пойму, как я косноязычен,И замолчу — раскрою лишь окно.Смотри сама, здесь не помочь словами.Мы входим в мир, не трогая их зря.Так в детстве узнается тяжесть камня,И недруги, и лучшие друзья.Так вырастают, отдаются делуИ вспоминают радость первых дней,Чтоб снова ощутить себя незрелымНад колыбелью собственных детей.1939

421. ГРОЗА НОЧЬЮ