Советские ветераны Второй мировой войны. Народное движение в авторитарном государстве, 1941-1991

Хуже всего пришлось вернувшимся домой солдатам. Повидав жизнь в таких странах, как Польша, Чехословакия, Румыния, Венгрия и Болгария, они были разочарованы и возмущены происходящим на родине. Их ждали очереди за хлебом, высокие цены, дефицит одежды, нехватка жилья. У многих родные и близкие были или убиты, или депортированы. Пора славословия «героев Советского Союза» быстро подошла к концу; коммунисты, на время войны отошедшие на второй план, снова выдвинулись вперед.

Оксана Касенкина, 1949[606]

Демобилизация Советской Армии была также важнейшим источником пополнения, укрепления и улучшения состава руководящих кадров партийных, советских, хозяйственных и общественных организаций. Это значение демобилизации было обусловлено не только тем, что из армии возвращалось значительное число руководящих работников, но также и тем, что в Советской Армии в годы войны выдвинулось значительное число организаторов, которые в армейских условиях получили навыки организационной и политической работы в массах.

В. Н. Донченко, 1970[607]

В двух эпиграфах представлены радикально противоположные оценки социального положения ветеранов, вернувшихся с войны. В первом случае подчеркивается разочарованность в Победе; ветераны противопоставляются «коммунистам» и изображаются жертвами войны, политических репрессий, экономических неурядиц. Во втором случае отмечается, что ветераны делали в армии выдающиеся карьеры, продолжавшиеся и после 1945-го; что они не противостояли коммунистам, но сами являлись коммунистами; что в послевоенной жизни они отнюдь не были проигравшими, обманутыми собственной победой, но, напротив, фигурировали победителями, причем как в символическом, так и в социальном смысле. Они завоевали себе право на лучшую жизнь.

Какая точка зрения ближе к истине? Следует ли нам верить непосредственной свидетельнице событий, которая своими глазами видела недовольных фронтовиков – но при этом писала свои мемуары в годы «холодной войны», пытаясь, среди прочего, обосновать собственные притязания на политическое убежище в США? Или более достоверен советский историк, имевший доступ к советским архивам, но работавший в жестких идеологических рамках брежневского СССР? Читатель предыдущих глав, возможно, встанет на сторону антисоветчицы Касенкиной. Ведь трудно отрицать, что для многих фронтовиков возвращение домой обернулось горьким посрамлением лучших надежд на победу; причем особенно ощутимыми эти огорчения оказались для тех, кто наиболее пострадал от войны, будь то инвалиды или военнопленные[608].