Советские ветераны Второй мировой войны. Народное движение в авторитарном государстве, 1941-1991

О реабилитации тоже предпочитали молчать: процесс шел практически скрытно. Отчасти именно из-за этой секретности она оказывалась неполной. Тем не менее середина 1950-х стала для бывших военнопленных важным поворотным пунктом. Парадоксальным образом сдвиг начался с помилования тех, кто сотрудничал с немцами и находился в местах лишения свободы, на спецпоселении в пределах Советского Союза или оставался в качестве «перемещенного лица» за границей. Процесс был запущен Указом Президиума Верховного Совета СССР от 17 сентября 1955 года «Об амнистии советских граждан, сотрудничавших с оккупантами в период Великой Отечественной войны 1941–1945 годов»[594]. Одним из внешнеполитических мотивов такого решения стало желание советских властей вернуть «перемещенных лиц» на родину, чтобы предотвратить их участие в ожидаемой войне США против СССР. Что же касается внутриполитического обоснования, то здесь советское правительство учитывало, что невозвращенцы опасаются репрессий – и по этой причине предлагало им амнистию

[595]. Эта первая амнистия не распространялась на тех ветеранов, кто был арестован на рубеже 1940-х и 1950-х годов, но при этом напрямую не обвинялся в пособничестве немцам. Как не раз бывало в советском правоприменении, вскоре аналогичные послабления распространились на более широкий круг лиц. Новая амнистия, провозглашенная 24 ноября 1955 года, освободила из спецпоселений всех участников войны, будь то бывшие военнопленные или все остальные, хотя ее условия и не позволяли им вернуться в родные места, а также лишали любых прав на прежнее жилье[596]

.

19 апреля 1956 года президиум ЦК КПСС принял постановление о создании комиссии во главе с Георгием Жуковым для изучения послевоенного положения «вернувшихся из плена военнослужащих Советской армии и лиц, не находящихся на службе в армии». Опираясь на доклад комиссии от 4 июня 1956 года, ЦК принял постановление от 29 июня 1956 года, в котором осудил «грубые нарушения законности в отношении бывших военнопленных и членов их семей» в послевоенные годы, и поручил президиуму Верховного Совета рассмотреть вопрос об амнистии осужденных за «сдачу в плен» (статья 3). В результате 20 сентября 1956 года было принято постановление, которое амнистировало последних из бывших военнопленных, подвергшихся лишению свободы за «государственную измену»[597].

Все эти действия представляли собой не столько полную реабилитацию бывших военнопленных, сколько их «тихую амнистию»[598]. Тем не менее решения 1955–1956 годов действительно положили начало нормализации, несмотря на подозрительность, дискриминацию и враждебность, которые подспудно еще сохранялись в советском обществе. Дьяков, например, смог наконец покинуть глухую провинцию и сделать довольно успешную карьеру в столице. Пережитый опыт отверженности, обесценивания страданий военного времени и огульных обвинений в «государственной измене» отдавался болью, которую нужно было или устранить, или хотя бы как-то смягчить: это побудило его заняться защитой прав бывших военнопленных, а также подготовить собственные мемуары. Но исцеление становилось возможным только по мере медленного демонтажа сталинской системы, который начался после смерти тирана.

Что касается истории ветеранов в целом, то для нее решающими поворотными пунктами стали 1947–1948 и 1955–1956, а не 1945 и 1953 годы. При Никите Хрущеве тему плена наконец-то начали обсуждать публично. После 1956-го, отчасти по инициативе секции бывших военнопленных и участников антифашистского сопротивления, появившейся в новой ветеранской организации (речь идет о Советском комитете ветеранов войны. – Примеч. перев.

), начали выходить в свет воспоминания переживших плен, в основном преподносимые в героическом ключе. Даже Михаил Шолохов, прославившийся таким шедевром социалистического реализма, как «Тихий Дон» (1928–1940), посвятил этой теме рассказ «Судьба человека» (1956–1957). И если десятью годами раньше его однозначно запретила бы цензура, то в 1959-м режиссер Сергей Бондарчук смог даже снять по этому произведению фильм. Еще через два года режиссер-фронтовик Григорий Чухрай осудил сталинские преследования вернувшихся домой военнопленных в фильме «Чистое небо» (1961), повествующем об истории любви летчика-истребителя Алексея Астахова и старшеклассницы Саши Львовой[599].