Советский Пушкин

Наш геройЖивет в чулане. Где-то служит,Дичится знатных и не тужитНи о почиющей родне,Ни о забытой старине.

Не гонясь за тем, чем обладали когда-то его предки и за что крепко держались двор, свет, знать, он, однако, стремился обеспечить себе

И независимость, и честь…

Независимость и честь для него были путями к счастью. Евгений мечтал о малом счастьи, но любопытно, что Пушкин в характеристику мечты своего героя вносит черты из собственного идеала. Евгений рисует себе желанное будущее словами, которыми пользовался сам Пушкин, чтобы изобразить свой идеал покоя и воли:

Я устроюСебе смиренный уголокИ в нем Парашу успокою.Кровать, два стула, щей горшокДа сам большой…И станем жить, и так до гроба

Рука с рукой дойдем мы оба,И внуки нас похоронят…

Над Евгением и над его мечтами возвышаются исторические условия, потребности России как великой державы. Потомок московских бояр, он должен жить и служить в городе, основанном Петром Великим, неверном и страшном городе в представлении многих образованных русских людей, видевших в нем воплощение насильственного воздействия и на судьбы страны, и на судьбы личности. Наводнение смывает бедный домик, где жила Параша, невеста Евгения, его мечта. Вид затопленного города, беспокойство за судьбу Параши вызывают в уме Евгения сомнение и ропот:

…Или во сне он это видит?..И жизнь ничто, как сон пустой,Насмешка рока над землей?

Уже самое сомнение в правильности действования стоящих за его спиной и над его головой исторических сил вызывает грозное предостережение:

И обращен к нему спиноюВ неколебимой вышине,Над возмущенною НевоюСтоит с простертою рукоюКумир на бронзовом коне.

Бедствие, смывшее мечты о счастьи Евгения, рождает в нем сознательное раздумье о значении личности, о ее праве на независимость выбора жизненного пути, даже при сопоставлении с общегосударственными интересами, с требованиями истории. Евгений

…оглушен

Был чудной внутренней тревогой…

Однажды ночью он свое право, свой протест, свой вызов дерзновенно обратил прямо к Медному Всаднику.

Кругом подножия кумираБезумец бедный обошелИ взоры дикие навелНа лик державца полумира.Стеснилась грудь его. ЧелоК решетке хладной прилегло,Глаза подернулись туманом,По сердцу пламень пробежал,Вскипела кровь. Он мрачен сталПред горделивым истуканомИ, зубы стиснув, пальцы сжав,Как обуянный силой черной,

«Добро, строитель чудотворный! —Шепнул он, злобно задрожав. —Ужо тебе!..»

На бедного Евгения, за его бунт, за его стремление к независимости и неофициальному счастью с неумолимою силой обрушивается грозное возмездие установленного порядка вещей:

…И вдруг стремглавБежать пустился.ПоказалосьЕму, что грозного царя,Мгновенно гневом возгоря,Лицо тихонько обращалось…И он по площади пустойБежит, и слышит за собой —Как будто грома грохотанье —Тяжело-звонкое скаканье

По потрясенной мостовой.И, озарен луною бледной,Простерши руку в вышине,За ним несется Всадник МедныйНа звонко скачущем коне;И во вею ночь, безумец бедныйКуда стопы ни обращал,За ним повсюду Всадник МедныйС тяжелым топотом скакал.

Столкновение частного независимого хода жизни и господствующего порядка окончилось гибелью Евгения. Евгений умер на развалинах домика, где обитала его мечта, его Параша:

У порогаНашли безумца моего,И тут же хладный труп егоПохоронили ради бога.