Советский рассказ. Том второй

Авай проследил за ее взглядом. Стекло покрыто толстым слоем льда, и ничего не видно. Может быть, учительница смотрит на причудливые переплетения морозных узоров? Авай тоже любит это занятие. Еще недавно он верил, что эти оконные зимние узоры по ночам рисует дед мороз. Тот самый, который приносит подарки в новогоднюю ночь. Подарки он приносит раз в год, а в остальное время рисует на оконных стеклах. С каждым годом ему прибавляется работы. Возле больницы строят первый в поселке двухэтажный дом. Наверно, деду понадобится лестница — как же он иначе достанет до второго ряда окон?

Когда Авай узнал, что оконные узоры рисует мороз, он не разочаровался, ему даже стало интереснее: человек-то может нарисовать, а как это делает холод?

Эти стремительные линии — ледяные копья, стрелы, диковинные ветви, снежные деревья и заросли обладают свойством вызывать самые сокровенные мысли. О том, как они делаются, уже не думаешь, а вспоминаешь о маме, о папе, о бабушке, о дяде Васе. Из ледяного леса вдруг возникает лицо дяди Васи, белое, продолговатое… Люди в ледяных зарослях разговаривают между собой, и голоса их, отделившись от студеного стекла, доходят до Авая.

— Вот приедут из Энурмина родственники, привезут пыжик, тогда и сошью Аваю кухлянку, — говорит бабушка.

— Зачем ему шить кухлянку, когда можно в магазине купить теплое пальто? — возражает мама.

— И купим! — веско добавляет дядя Вася.

— Лучше нашей чукотской кухлянки зимой для ребенка нет, — настаивает бабушка. — Пусть мальчик одевается по-человечески.

— Выходит, мы одеваемся не по-человечески? — вполголоса ворчит дядя Вася. — Нормальное пальто — не людская одежда?

Вечерами, когда мама и дядя Вася уходят в кино, бабушка берет Авая к себе на кровать и рассказывает ему сказки — чукотские, эскимосские, русские. И говорит она на языке, в котором дружно смешиваются русские и чукотские слова. Она часто вспоминает отца Авая — капитана Локэ.

— Вот уйдет лед с берегов, приплывет на красивом большом корабле твой папа, и пойдем мы с тобой к нему в гости. Папа даст тебе посмотреть в большой капитанский бинокль. Потопаешь своими ножками по железной палубе, а я буду сидеть в каюте и пить чай. Хорошо у папы на корабле.

Авай прижимается к большому, теплому бабушкиному телу, закрывает глаза и видит синий-синий, свободный ото льда залив, плещущие волны, далекие горы на противоположном берегу, черные, со снежными белыми заплатами острова и корабль Локэ. Конечно, он не такой большой, как пароходы, которые привозят грузы из Владивостока, из Магадана. Он намного меньше, и труба у него невысокая, мачты пониже. Зато «Заря» может близко подойти к берегу, так что папа берет большой черный мегафон и кричит с мостика:

— Здорово, Авай!

Авай стоит у самой прибойной черты. Волны лижут подошвы его торбасов, и хочется шагнуть навстречу кораблю, самому красивому кораблю, который когда-либо видел Авай. Много разных судов проплывает мимо. Иные из них бросают якоря на рейде залива, моряки сходят на берег, бродят по улицам, смотрят на жителей, стоят у прилавка в магазине, трогают пальцами плащи из моржовых кишок у охотников и удивляются: «Тоже синтетика!»

Но самый интересный, самый красивый корабль — «Заря»! Даже тогда, когда он просто проходит мимо, держа курс на Ледовитый океан, сердце Авая переполняется гордостью, и эта гордость сильнее горечи оттого, что не удалось повидаться с отцом.

И, конечно, было бы очень хорошо, если бы отец жил вместе с ними, если бы мама его любила так же, как его любит Авай.

Сначала Авай из разговоров догадался, что дядя Вася — просто дядя, а не папа. Кто-то сказал во дворе, что, пока отец учился на капитана, мать Авая вышла замуж за дядю Васю. После настойчивых упрашиваний бабушка показала отца на маленькой фотокарточке, где Локэ был снят рядом с мамой. Оба они были совсем молодые и какие-то испуганные. Авай долго смотрел на отцовское лицо, и что-то странное и большое входило в его сердце.

Дядя Вася был спокойный, очень осторожный и вежливый. Он никогда не обижал своего пасынка, все позволял ему, и даже тайком от бабушки покупал конфеты и угощал Авая. Бабушка была решительно против конфет и утверждала, что, по мнению районного доктора по зубным болезням, порча зубов происходит только от сладостей.

— Это так! — говорила бабушка. — Все мои сородичи, пока ели одно мясо, были с хорошими зубами. Вон собаки. Они жрут только мясо и рыбу, и никто из них не жалуется на зубную боль.

— Не умеют говорить, вот и не жалуются, — пытался возражать дядя Вася.

Когда Авай узнал, что у него есть настоящий отец, тогда он понял, что лучше бы дядя Вася говорил ему «нельзя», никогда не покупал конфет, не пытался с ним ласково заговаривать, и вообще было бы лучше, если вместо него в доме жил бы папа — капитан Локэ.

Он об этом сказал прямо. Дядя Вася схватился за голову и выбежал в холодные сени, где хранился лед и уголь. Мама закричала на Авая и принялась выдергивать из дядиных брюк ремень. Бабушка закрыла мальчика своим телом и злым шепотом произнесла:

— Так тебе и надо! Такого парня променять!