Советско-финский плен 1939-1944

Существовала, конечно, и языковая проблема. Сегодня определенные трудности возникают с установлением подлинных имен пленных, и не только умерших, так как в официальные документы и в кладбищенские книги их личные данные нередко вносились с искажениями из-за сложности транскрибирования финских имен и фамилий. Теперь часто нужно про водить настоящую высококвалифицированную фонетическо-лингвистическую экспертизу, чтобы расшифровать записи-головоломки, содержащие неумышленные искажения.

В отношении условий пребывания финских военнопленных в медицинских учреждениях Советского Союза во время Зимней войны и войны продолжения нет единой точки зрения. Многие финские пленные, побывавшие в советских госпиталях, отмечали хороший больничный уход. Особенно много сохранилось информации об этом в период войны Продолжения. Так, например, рядовой Холаппа Тойно Йоханнес (Holappa Toivo Johannes), попавший в результате ранения в плен в декабре 1942 года, говорил, что медицинская помощь ему оказывалась такая же, как и русским раненым и больным солдатам. Аналогичное мнение высказывалось и о медицинском обслуживании в лагерных лазаретах. Капрал Лаури Юссила (Jussila Lauri Olavi) отмечал, что в госпитале лагеря № 158 уход за больными был очень хорошим. Больным выдавали дополнительное питание: пол-литра молока, 50 г масла, ягоды и т. п.

Большое количество таких свидетельств публиковалось в газете для военнопленных «Sotilaan Ааni». Можно по-разному относиться к публиковавшимся в ней статьям. Вполне естественно, что практически все из них были пропагандистского толка. Но все-таки какая-то доля правды в этих заметках была. Хороший уход за ранеными и больными отмечали сами бывшие финские пленные на допросах в Ханко после возвращения на родину. Так, на допросе рядовой Пентти Ала-Ниссиля (Ala-Nissila, Pentti) показывал, что он пробыл в больнице Волосовского лагеря три недели с диагнозом «дизентерия». При этом он отмечал хороший уход и питание. И таких высказываний было немало[160]

.

Впрочем, были и другие свидетельства. Вернувшиеся из советского плена военнослужащие финской армии показывали, что больным в госпиталях помощи никакой не оказывали. Раненые часто умирали. И таких свидетельств огромное количество. Правда, стоит отметить, что эти заявления сделаны во время допросов. Как уже отмечалось, в данной ситуации стоит учитывать морально-психологическое состояние самих военнопленных. Многие из них старались давать «нужные» показания военным дознавателям и тем самым создать о себе благоприятное впечатление и облегчить свое положение. Так, например, опрошенные после возвращения в Финляндию пленные единодушно показывали, что медицинский уход в Сестрорецком приемном пункте был скверный, лазарет был грязный, врача не было, его заменяла медсестра[161].

Аналогичные свидетельства присутствуют в опросных листах финских военнопленных периода войны Продолжения. Например, бывший военнопленный Франс Ахо на допросе в Ханко рассказывал: «Раненых финнов разместили в трехэтажном здании больницы в Ленинграде. Медицинское обслуживание и питание было плохим. У многих были гноящиеся раны, но бинты не меняли. У многих заводились в ранах черви. Медсестры же говорили, что эти черви очищают раны. Через три недели всех финнов, находящихся в той больнице, отправили в госпиталь города Гатчины. Условия там были намного лучше. Уход был лучше, а еда значительно сытнее, хотя и давали ее не очень много. Из-за скудного питания раны плохо заживали».

Существует еще одна группа свидетельств, достоверность которых сложно установить. В марте 1945 года в Финляндию была возвращена партия из 89 военнопленных и 35 интернированных. На допросах, проводившихся чиновниками финской государственной полиции (VALPO), в числе прочих присутствовали вопросы, касающиеся медицинского обслуживания в госпиталях и больницах СССР. Один из пленных рассказал, что в Череповецкой больнице в январе-марте 1945 года медицинская сестра делала уколы какого-то препарата, в результате чего человек умирал в течение 15 минут. Так, скончались семь — восемь человек из находившихся с ним в одной палате[162]

.

Установить, соответствует ли этот рассказ действительности или является вымыслом, очень сложно, но интересно одно обстоятельство, а точнее, совпадение. Напомню читателям, что в апреле 1940 года финская сторона передала в СССР в числе бывших советских военнопленных Хальзу Ахметова. На допросе он «заявил, что, лично видел пять случаев, когда в госпитале тяжелораненых выносили в коридор за ширму и делали им смертельный укол…» Стоит отметить, что, сравнивая протоколы допросов финских и советских военнопленных после возвращения их на родину, в них обнаруживается множество похожих историй. Например, что квалификация медперсонала была низкой, что раненых не лечили, о беспричинных ампутациях нижних конечностей и т. п. Подобные рассказы обнаружены мной как в российских, так и финских архивах: РГВА, Sota-arkisto, Kansallisarkisto.