Советы по домоводству для наемного убийцы

Вся паства встает (собственно, она почти и не сидит), и поднаторевшие дамы, вскинув руки, повторяют аллилуйи. Типичный Гарлем, только без хореографии. Я не успеваю ничего сообразить, как уже оказываюсь в объятиях тощего инвалида с ледяными щеками. «Velkominn»,[64] — говорит он голосом, заставляющим меня вспомнить старого паяца Пи-Ви Хермана. Меж тем священник переходит на исландский, и я, к удивлению своему, понимаю почти все, что он говорит.

— Вы должны знать своих врагов! Грех — вот ваш главный враг! Никогда не приглашайте Грех в ваш дом! Не приглашайте Грех на ужин! НИКОГДА НЕ УГОЩАЙТЕ ГРЕХ ДАЖЕ ЧАШКОЙ КОФЕ!!! — с угрозой выкрикивает он своим баритоном, больше похожий на полномочного представителя дьявола, чем на посланника Господа. — Сначала Грех попросит сливки. Потом Грех попросит сахар. Потом Грех попросит виски. Вы не успеете глазом моргнуть, как Грех уже будет пить ирландский кофе! А через пять минут вы будете пить вместе с ним. Пить вместе с Грехом, и петь вместе с Грехом, и танцевать вместе с Грехом под его любимые песни! Поэтому еще раз говорю вам: НИКОГДА НЕ УГОЩАЙТЕ ГРЕХ ДАЖЕ ЧАШКОЙ КОФЕ!!! АЛЛИЛУЙЯ!

Я слышу мой собственный голос, выкрикивающий последнее слово вместе с толпой, а правой подошвой чувствую мое новое приобретение — старенький пистолет. Эта игрушка как раз поместилась в обувь 46-го размера. Я купил кроссовки с самой толстой подметкой и произвел небольшую хирургическую операцию: вырезал изнутри часть подметки, и в эту выемку улегся мой «вальтер». Так что теперь я «иду дорогой Господа», как выражается Гудмундур, с пистолетом в кроссовке. Не очень удобно, но когда понадобится, я окажусь во всеоружии.

Надеюсь, в Золотые Врата еще не вмонтировали металлодетектор.

Моя теплая «пушка» ничего не знает про холодную. Не хочу ее в это впутывать, у нас и без того проблем хватает. Не поймите меня превратно. С Гуннхильдур все в порядке. Главная проблема — это я. Последним, с кем я вместе жил, был старина Нико, еще в Ганновере. Тогда мне было впору давать степень бакалавра за выдержку, сейчас же это беспрерывное курение и любимый вид спорта Гуннхильдур, разбрасывающей где попало свои джинсы, свитера, трусики, пустые бутылки, пепельницы и коробки из-под пиццы, действуют мне на нервы. Считайте меня психопатом, но я люблю, чтобы в доме был порядок.

— Не понимаю, как у таких родителей родилась ты. Они живут, можно сказать, в Белом доме, а у тебя не дом, а какой-то срач.

— О’кей, давай возьмем прислугу.

— Мы уже говорили на эту тему. На прислугу у нас нет денег.

— Зачем нам деньги? Просто убьешь ее после первой уборки, и возьмем новую. Которую ты тоже убьешь. Ты ведь у нас, блин, профессионал?

Так заканчиваются все наши споры. Моя прежняя работа всплывает всякий раз, как какая-нибудь бывшая подружка с закидонами. После того как ты угробил больше сотни человек, не смей жаловаться на грязный пол или бардак. Вот так. Она довела это до своего рода искусства. Загнанная в угол, она выкрикивает мне в лицо: «Ты же привык иметь дело с покойниками», или «Ну да, когда люди дышат или

разговаривают, тебя же это выводит из себя», или еще проще «А ты меня убей».

А в остальном все хорошо.

Утром мы уезжаем на работу и встречаемся за ужином, а потом я затаскиваю ее в кинотеатр на последнего «Человека-паука» или позволяю затащить себя на один из бесчисленных концертов в этом небольшом городе. Надо сильно любить девушку, чтобы простоять два часа, кивая в такт бессмысленному ритму какой-нибудь альтернативной группы вроде «Бируши» или «Снотворные таблетки», в то время как в моей голове звучит «Крид» и в сопровождении этой музыки мы берем пылающий Книн.

Одна закавыка — Трастер, который даже не думает подыскивать себе другое жилье. Его молчаливое присутствие способно вдребезги разбить мое новое «я», и тогда сквозь трещины может пробиться сияние прежнего Тома Бокшича. В первые две недели от него можно было услышать всего два слова. «Хай» и «бай». Когда я подаю ему на ужин убойный гуляш, который я минут двадцать грел у себя на коленях в автобусе, где каждый второй — человек дождя или жертва насилия, он даже не говорит «takk».[65]

К счастью, он весь день на работе. Один из моих друзей-работяг недавно оказался с ним вместе на стройке. Оказывается, эта неразговорчивая птица — настоящая звезда в мире бетона.

— Он есть на кране гений. За сто метров, даже при сильный ветер, подбирает монетку.

Я за него рад. Если бы еще он с таким же успехом подобрал своим краном какую-нибудь девицу…

Днем я удерживаю своих демонов за дверью, но по ночам они залезают через окно. Гуннхильдур предпочитает держать окно в спальню открытым.