Современная болгарская повесть

— Если ты думаешь заплатить по счету, — пригрозил мне Камен, — я буду считать это попыткой подкупить должностное лицо и привлеку тебя к ответственности.

— Ну что ж. По крайней мере на адвоката мне не потребуется тратиться. И перестань, пожалуйста, все человеческие поступки квалифицировать как преступные действия. Так что же, в конце концов, натворил этот Борис?

— Даже тебе это неизвестно? Похоже, что приятельница с «нежными чувствами» весьма скудно тебя информировала.

Замечание было вполне резонным.

— Она ничего не знает, — пробормотал я не очень уверенно.

— Разреши мне на этот счет выразить свое профессиональное сомнение. Итак, Борис, или точнее Боби, — член шайки, которая дважды от нас ускользала. Шайка эта имеет довольно узкую специализацию. Она занимается угоном легковых машин.

— Только и всего? — Я облегченно вздохнул.

— Не спеши радоваться. Хотел бы я на тебя посмотреть в тот момент, когда ты, купив машину, придешь ко мне жаловаться, что она исчезла.

— Благодарю за добрые пожелания. Напрасно ты пытаешься воздействовать на мои частнособственнические инстинкты.

— Ах да, я и забыл, что твои инстинкты всецело подчинены разуму. Но этот случай не столь безобиден, как тебе кажется. Это не просто группа распущенных молодых людей, которые крадут машины, чтобы на них покататься. Бандиты действуют очень систематично. Угнав машину, разбирают ее на части, и нам остается возвращать отчаявшимся владельцам только ее скелет. Согласись, нам это не очень-то приятно.

— Да, пожалуй…

— Сейчас Боби играет в благородство. Не желает выдать соучастников. Хочет взять всю вину на себя.

— Но как хочешь, а это действительно благородно. Нужно уважать в нем эти качества, несмотря на связанные с этим служебные неприятности.

Лицо Камена уже утратило строгое следовательское выражение.

— Именно это меня и пугает… Значит, у этого человека есть что-то за душой… Не все еще потеряно… Какое-то странное сочетание преступных наклонностей и благородства. У меня нет никакого желания видеть в нем шиллеровского героя. Но он не из трусливых… Крепкий орешек. Не поддается никаким воздействиям.

— Похоже, он тебе симпатичен.

— Оставь в покое мои симпатии и антипатии. Меня тревожит проблема молодежи.

— А мне кажется, это ненужные обобщения. Сколько их ни есть, все это — лишь ничтожное меньшинство. Это не типично.

Камен раздраженно махнул рукой:

— Нет, ты меня не понимаешь! Никто не говорит, что это типично. Дело не в процентах. Важно другое. Когда я сталкиваюсь с преступлением, то мучительно хочу понять причины этого явления, его побудительные мотивы, условия, породившие его. Вот Боби, например. Из рабочей семьи, родители его не разведены, сам он до недавнего времени был в комсомоле… Иногда мы слишком легко и просто объясняем все буржуазными пережитками или неблагополучными семьями. В данном случае я не могу понять, почему этот юноша пошел по преступному пути, не могу понять мотивов его поступков. Задумайся, ведь и мы с тобой отцы и живем в полной уверенности, что понимаем своих детей. А завтра? Будем ли мы их понимать завтра?..

— Ты слишком все усложняешь.

— А ты слишком легко смотришь на вещи. Если хочешь знать, это проблема мирового масштаба. Преступность среди молодежи — явление не так просто объяснимое или, вернее, плохо нами изученное. Если бы она существовала только в капиталистических странах, можно было б сослаться на телевидение, фильмы ужасов, детективы. Но она есть и у нас. Так как же?

Его слова заставили меня задуматься. Но все же осталось ощущение, что он перебарщивает.

— Ну, хорошо! Существует. Но каков процент?

Камен прервал меня с досадой:

— Мы сейчас не будем говорить о процентах. И пусть это тебя не успокаивает. Надеюсь, ты имеешь понятие о нарастающей прогрессии в психике преступника. Начинается все с небольших правонарушений и кончается…

— Разбираюсь… элементарно. Но, может, ты меня просветишь?

— Черт возьми! И десяти минут нельзя с тобой поговорить серьезно.

— Послушай, Камен, я прямо-таки немею в восхищении перед твоей склонностью к обобщениям и решению мировых проблем. Но ты перебарщиваешь. Готов биться об заклад, что этот Боби, пройдя через чистилище суда, станет примерным гражданином и образцовым супругом.

Приятель посмотрел на меня хмуро.

— А ты обладаешь таким профессионально приобретенным недостатком, как, например, преступный оптимизм. Сам-то ты уверен ли в том, что говоришь?

Я не был уверен, но упорно защищал свой тезис.

— Я давно заметил, что профессия накладывает на человека свой отпечаток. Подумай сам. Мы с тобой имеем дело с отщепенцами. Такого рода занятия не могут не вызывать черные мысли. Иметь запас жизненного оптимизма здесь не помешает.

— Хватит парить в небесах абстракций. Давай спустимся на землю, поговорим о конкретных делах. Итак, что ты собираешься делать с Боби?

— А ты что предлагаешь? Послать его на Черноморское побережье, чтобы отдохнул после нервного потрясения?

— Хватит шутить. Можешь ты отпустить его на поруки?