Современная словацкая повесть

— А втихомолку не имеет смысла горло драть, — набрав воздуха, закричала она и, снова схватив сковороду, треснула ею о стол.

Я вернулся к столу.

— Раз мы с тобой не можем договориться мирно… — перешел я на совсем уж кроткий тон.

— Почему ты говоришь во множественном числе?! Сразу чувствуется училка.

— Любая беседа подразумевает участие как минимум двоих.

— Двух более или менее нормальных! — Она назидательно подняла вместо указующего перста утюг, которым гладила.

— Ладно, ненормальный я, в чем и убеждаю тебя уже восемнадцать лет.

— Ладно так ладно. Что такое страшное я спросила? Спросила, чего ты приехал. Правильно?

— Выходит, я приезжаю, только когда мне что-нибудь нужно?

— Я тебя, во всяком случае, не приглашала! И ты прекрасно знаешь, что для Петра это не самый приятный сюрприз.

— Его же нет дома, — огрызнулся я. — А если б я его застал, давно бы смылся.

— Хватит врать-то!

— Спасибо за яичницу. — Я поставил сковороду в раковину. — Что нового у детей и вообще?

— Ты ведь две недели назад разговаривал с Юркой по телефону. — Она посмотрела на меня с упреком. — У Ганки все по-прежнему, купила гарнитур в гостиную; сам же ты дал ей деньги.

— В таком случае прости, что надоедаю тебе, — неожиданно для себя взорвался я.

— Вот так всегда! До тебя это доходит лишь при прощанье, — с притворным спокойствием насмешливо протянула она. Женщина, с которой я прожил девять лет, она же со мной — ни одного года.

Я надел кепку, достал из кармана сберкнижку.

— Это Юрке, — процедил я сквозь зубы, как и конец фразы: — Остальное тебе.

— Юрке полагается столько же, сколько и Ганке…

Но я уже не слушал.

О моем раке она ничего не узнала. К чему было говорить об этом, она все равно не услышала бы, потому что в этот момент перелистнула книжку, открыв ее на самой интересной странице.

13

Не в селе, не в городе, а на пристани сидел в портовом кабачке Капитан Корабля, сидел, думал и понял, что его паршивого настроения нет и в помине. Оглянулся по сторонам — ни следа, ни намека, будто и не бывало. А избавиться от него помогли ему темноволосые подружки, в меру грустные (они видели себя сегодня утром в зеркале), но все же и веселые (они заглянули ему в глаза, да и в его кошелек).

— Слушай приказ Капитана: «Поднять якоря!» — И я поднял бокал, призывая Катку и Лену последовать моему примеру.

— Каким курсом двинемся? — уточнила Лена за двоих.

— Ты совсем, что ли, не того, а? — начал я с подвывертом, будто детванец[50], собравшийся в танце прыгать через костер.

— В гостиницу нас не пустят, — быстро сориентировалась Катка и вопросительно уставилась на Лену.

— А если я там живу?

— Была не была: либо в стремя ногой, либо в пень головой. — Лена решительно подняла крепкую попку. В вырезе, открывшем завлекательный товар, при наклоне появилась ложбинка.

— Погоди еще. — Я торопливо осадил ее.

— Не знаю, что ты хочешь делать, и не призываю ничего выдумывать, но ко мне нельзя, — отрезала Катка.

— Выходит, ты идешь домой одна? — сразу же решила отделаться от нее Лена, которой померещилось было, что она ухватилась не за казовый конец.

— Твою драгоценную тетеньку мы не потревожим, и вообще нечего понапрасну уверять, будто бокал доброго вина лучше неуловимого сна. Поверьте моему опыту: большинство проблем разрешаются сами собой, только надо дать им вылежаться. — Я поставил точку, отметая преждевременные дискуссии, и вернул улыбку официанту, с ухмылкой выслушавшему мой нудно повторяемый заказ.

В подобных компаниях, когда дело идет к концу и пора расходиться, не принято затевать серьезных разговоров. Кто-нибудь, вытряхнув из пачки пару сигарет, предложит остальным закурить; наступает пауза, которую каждый использует по своему усмотрению, заполняя ее ни к чему не обязывающими репликами.

— Бег жизни неспешен, — бросила для затравки Лена просто так, когда официант расставлял бокалы с вином.

Мы повернулись к ней, но Катка показала взглядом на официанта, я понял ее предостережение, лишь когда тот исчез, проскользнув в узкий проход меж зеркалами бара.

— Что же ты придумал? — спросила Лена.

— Приглашаю вас обеих. А чего вы торопитесь, надоело здесь? — И я прислонил свой бокал к Лениному.

— Не слишком ли много на себя берешь? — грустно улыбнулась Лена. — Не надорвешься? Это тебе не десять лет назад!

— Тебе плохо было, что ли? — отозвалась Катка.

— Можно ведь не только любовью заниматься — как будто больше нечем развлечься!

— Ну ладно, не злись. — Это Лена.

— А ты не заводи меня, — кротким голосом попросил я.

— Зря я сказала, что ты изменился, конечно, нечего было спрашивать, зачем ты тащишь нас обеих. Как будто в прошлое, — с наигранным весельем подмигнула Катка подруге.

— «Сказала», «спросила». Мне ничего не надо было объяснять; зачем, почему, я и не задумывался заранее. А сейчас могу четко сказать: я просто хотел проверить, насколько интересна забава, если неважно, во что она обойдется.

— Я идиотка, ничего не понимаю, — перебила меня Катка.

— Это, собственно, из сказки, — я смутился за свои трухлявые слова, — жил-был… да чего там — живет и поживает…