Современные куртуазные манеристы (сборник)

Большая часть человечества ставит на Штольца, Это вписал я в один из домашних альбомов; Заполночь куришь, пуская колечки и кольца, В зеркале видишь, как плачет последний Обломов. Что мне прогулки, закаты? Куда все умчалось? В сумерках тают сады, опустевшие скверы, Но с отвращением предчувствуя близкую старость, Всю эту ночь просижу за бутылкой мадеры. Мне наплевать на подачки, на всплески гордыни, Преуспевать не хочу я, тебя не ревную. Слышишь ли глас вопиющего в этой пустыне, Помнишь ли, ангел мой, нашу любовь неземную? Сирины смолкли.... Все глуше вакхальны напевы, Где вы, друзья? Интригуют, скучают, бранятся. Страсть и беспечность грызут, словно старые девы, Что с ними делать? Не знаю. Авось пригодятся! В бедной каморке моей, как в холодной темнице, Спятил Захар, сам с собою ведет разговоры, Ольга! Ты слышишь? О, как мне хотелось излиться, Но у подъезда меня стерегут кредиторы. Зрелость проходит. На юность махнул я рукою, Сердце мое одиночество больше не точит, Только о чем я? О чем говорить мне с тобою? Я ведь последний из тех ..........>

Накануне

До какого бесчувствия ты напилась, Даже я изменился в лице о такого. "Князь, мне дурно! Вы слышите: дурно мне, князь!" Повторяла сквозь зубы ты снова и снова. Я неверной походкой прочерчивал путь От рояля к дивану, целуясь с паркетом; Ты все время пыталась корсаж расстегнуть, И мой верный слуга помогал тебе в этом. Но когда на мгновенье замедлил я шаг, Расточая предметам гостиной проклятья, Ты слугу отстранила: "Как душно мне, Жак!" Что за Жак, черт возьми, ей расстегивал платья? Дальше был Ильдефонс, Церетели, поручик Киже, Государь император (как в очерке сжатом!) Сколько тайн мне открыла моя протеже!... Я слугу отстранил, и уставился взглядом На измятую шаль, на алмазную брошь, На открытую грудь, на бесстыжие позы.... Значит верность твоя - несусветная ложь? Я на смуглую кисть намотал твои косы. Говоришь, государь император, змея, Ты заплатишь с лихвой за свои разговоры. ....В эту ночь я тебя застрелил из ружья, А чуть позже затеял пальбу из Авроры!

Ужин в Санлисе

Я тебя за собой поманил, А когда мы остались в гостиной, На холодный паркет повалил И услышал твой смех беспричинный. Ускользая, как будто змея, Ты в персидскую шаль замоталась, И отпрянула: я - не твоя! И подумал я: экая жалость!... Но в глазах прочитал я упрек, Зазвенели браслеты и кольца; Все одежды с тебя я совлек С неподвижным лицом комсомольца. Я задул на камине свечу, Ты в комок ожидания сжалась, И воскликнула: я не хочу! И подумал я: экая жалость! И поднял я тяжелую плеть И вбивал я с улыбкой любезной,В эту ночь ты должна умереть, Так посмейся, мой ангел прелестный! Ты нагой Саломее сродни Со слезами бросалась на стены, И услышал: распни же, распни Эту плоть за былые измены! Я словами тебя распинал, Даже слуги на крики сбежались; А когда я тебе все сказал, Наши губы во тьме повстречались. Ты со мной устремилась в полет, Высоко поднимая колени, Так мы встретили поздний восход На греховной житейской арене. Так неслись мы на всех парусах В пируэте изысканной позы, И любуясь собой в зеркалах, Навевала ты сладкие грезы. Был мне голос - и нежен и глух, Я тебя не расслышал, и все же -До свиданья, любезный мой друг! -Как угодно. Простимся. О боже, Я тебя до ворот проводил, А когда ты со мной расставалась, Все твердила: ведь ты не любил! И добавила: экая жалость!...

ЖЕНЩИНА У ЗЕРКАЛА

Ах, кружевница, ах шалунья, ах, В прозрачных ослепительных чулках! Пускай меня рассудок не оставит, Когда она на цыпочках впотьмах У зеркала мгновенно их поправит... ....................................................... Так ты все видел? Ах, негодник... Ах!

В.Фомин

* * *

Зачем даровано бездельнику - творить? Дано, шутя, - о главном говорить... Ему б еще усидчивости малость, Ему б терпение не помешало б, Чтоб записать хоть чуть, чтоб не забыть То, что ему даровано, - творить, Что так свободно, вольно изливалось, Чтоб красотою целый мир пленить, Собой наполнить, - и заставить - жить!.. Зачем -скажи -природы, что ли, шалость?Зачем даровано бездельнику творить?

* * *

Затейливо и прихотливо блуждает мысль моя игриво по закоулкам тайных дум...

Она что бабочка порхает, соцветия осеменяет, и оплодотворяет ум.

Подстегнуты воображеньем в извилинах и там и тут, всеобщим мира отраженьем уже созвучия ползут.

Но не успеет стих готовый запечатлеть моя рука, вдали маячит образ новый, опять же требуя стиха.

И, в предвкушеньи гонорара, сижу, пью чай, и не спеша слежу, как плавится от жара моя бессмертная душа.

* * *

Был день так ярок и морозен... Гремя контейнером пустым, Парнишка на мусоровозе В потоке мчался, пьяный в дым.