Совсем не герой

Пробуждение было безрадостным. Такое ощущение, что меня засунули в бетономешалку, хорошенько там покрутили, а потом выкинули. А голова, наверное, и вовсе побывала под гидравлическим прессом…

— О, сэр Антоний! — раздался рядом хриплый скрипящий голос. — Доброе утро.

— Да пошел ты, — вяло огрызнулся я, с трудом переворачиваясь на бок. — Боже, Мордред! Что же вчера было?

Я валялся на огромной, как аэродром, кровати, одетый, закутанный, словно в кокон, в одеяло. На самом краешке, свесив буйну головушку, сидел рыцарь и печально глядел на меня мутными, косящими в совершенно немыслимых направлениях глазами.

— А ты что, не помнишь ничего?

Я отрицательно помотал головой. Мордред вздохнул:

— Ну, началось с того, что мы встретились, поздоровались, а потом ты огорошил меня своим Белым Оборотнем.

— Угу…

— Я обалдел и потерял дар речи, а ты тут же начал допытывать, не я ли пытался убить маркизаде Фроста. Я дал честное рыцарское, что не я.

— Угу!

— А потом ты предложил за это выпить.

— Ага…

— Мы выпили вина. Бутылки три.

— Ого!

— Потом еще восемь…

— ???

— Правда, уже не одни.

— Эге!

— К нам подсели оборотень, два черта и четыре демона, и мы начали квасить уже с ними.

— М-дя-а…

— А потом ты полез на сцену доказывать «всем этим подлым нехристям», что надо срочно идти бить морду Черному Волкодлаку или хотя бы не идти воевать Синзал. И меня за собой потащил!

— Н-да.

— Ты сказал очень красивую и эффектную речь — вампиры поддержали.

— Ура!

— Но вурдалаки обиделись и пошли тебя убивать…

— !!!

— … за то, что ты обозвал их «грязными извергами с садистскими наклонностями недоразвитых маньяков-некрофилов». Но нас отбили наши бывшие собутыльники.

— Вот!

— Затем ты начал всех учить петь песню. Красивую, но названия я уже не помню. Хотя и подпевал.

— Так…

— Далее ты потребовал принести водку и устроить танцы — кто-то поддержал, хотя водки так и не принесли (кстати, что это такое?). Зато принесли еще вина. Пришел оркестр.

— Вот как.

— А тебя попытались под шумок увести ребята из службы охраны. Моей службы охраны!

— Н-дэ?

— Но я за тебя заступился…

— О!

— Не надо меня обнимать! Потом я сам смутно что помню. Хотя нет! Через часок тобой решила воспользоваться парочка демонесс, которым восхотелось экстремальной любви с Белым Оборотнем!

— Они хватали тебя за… э-э… в общем, обхватывали тебя со всех сторон и тащили в подсобное помещение.

— Ик… А я?!!

— Орал, что ты не стереотип, не хочешь ложиться на кого ближе и вообще предан одной высокой и чистой любви.

— Фу-ф…

— В конце концов тебя положили под столом, где ты и уснул. Дальше — вообще ничего не помню.

Ё-моё… Ну это надо? Так нажраться… И главное, так и непонятно — добился я чего-нибудь или все ограничилось массированной пьянкой? Хорошо хоть живой остался. Так и не посмела никакая сволочь куснуть под шумок…

В это время тихо приоткрылась входная дверь, и в щель просунулась голова Офели — взъерошенная, со слегка помятым лицом, но довольная.

— О, мальчики! А вас там все ищут.

— За-зач-чем? — Я почему-то начал заикаться. Внезапно представилось, что с меня будут взимать штраф за поломанную мебель и разбитую посуду.

— Как это зачем? — удивилась вампирша. — Под влиянием вашего, господин Белый Оборотень, ораторского искусства наши бюрократы вчера быстренько составили договор о ненападении. Под вашу, между прочим, диктовку! А теперь вас ждут, дабы вы этот договор подписали.

— Оба-на, — только и смог выдавить я. Мордред покосился на меня, вздохнул и начал с трудом подниматься. Я честно попытался последовать его примеру, но чугунная голова перевесила все остальное тело, и я свалился обратно, распластавшись на кровати, как камбала. Мордред вновь вздохнул и попытался мне помочь, в результате чего мы валялись уже вдвоем. Из-за двери вышла Офель и, качаясь, словно тростинка, тоже пошла «помогать».

Короче говоря, в главный зал мы вышли минут через тридцать. Пол все еще штормило, комната описывала круги перед глазами, и мы продвигались кое-как, поддерживая друг друга всеми доступными методами. И вот тут я почувствовал себя героем. Нечисть — практически вся — до сих пор валялась кто где, посреди жутчайшего разгрома и самым бессовестным образом дрыхла кверху ножками, копытами и лапами. Самые стойкие — три вампира-аристократа — располагались на давешней «сцене». Они буквально расползлись по стульям, но взгляд затуманенных глаз был довольно осмысленный.

— Господин Белый Оборотень, — просипел, завидев нас, самый трезвый на вид кровосос. — Мы вас уже заждались! Будьте так добры, прочтите и распишитесь. Веч… гм… эту встречу пора заканчивать.

Я с трудом кивнул и с третьей попытки взял протянутый мне листок. Написано там было следующее: