Совсем не герой

Наконец ораторы закруглились и уступили место худому юноше с нервным лицом. Он со второй попытки залез на помост, встал в позу фонарного столба и, прокашлявшись, представился начинающим поэтом, которого отметила своим сиятельным влиянием семья д'Алиэнов. Раздались жиденькие аплодисменты, потонувшие в звоне бокалов (еду нам еще не доставили, но вино — именно вино, я проверял! — принесли). А поэт тем временем прокашлялся еще раз и начал громко декламировать:

Я хотел стать прекрасным и бледным вампиром,Что и кровь так изящно цедит из бокала.Я хотел быть хозяином, властвовать миром,Только жадность моя же меня доконала.Я поверил в красивые, мрачные сказкиИ в кафе сатанистов за грош продал душу.И с девицей заезжей, что строила глазки,

Чуть шатаясь, ушел. За окном ныла стужа.А в ближайшем проулке, открыв рот для страсти,Мне она показала длиннющие зубы.Захотел я, наивный, сбежать от напасти,Но сомкнулись на шее лиловые губы.После было как в старом кино от Хичкока —Я очнулся, не помня себя, без одежды.А на шее две дырки — пустяк, не морока,

Я тогда о тепле лишь был полон надежды.Меня в домик ближайший пустили и далиДля сугрева портвейна дрянного напиться.Да и сами хозяева вместе заклали,Мне подставив румяные, пьяные лица.Зря. Я помню ужасную радостьИ как зубы впивались в их дряблые шеи.В глотку лилась хмелящая, сладкая гадость,

Для меня два их тела — жуки скарабеи.Это было не раз. Уж сгнили мои зубы,И напрасно я когти свои мажу лаком.Жизнь моя превратилась в свинцовые трубы,Я хотел быть вампиром, а стал вурдалаком…

На последних словах зал взорвался. Одна половина, где сидел я, дружно поднялась и начала бешено аплодировать. Другая же тоже поднялась, но вместо аплодисментов разразилась свистом и гневными выкриками.

— С огнем играет поэт, — осуждающе покачала головой Офель.

— А что такое? — не понял я.

— Вампиры, вурдалаки, упыри — это не синонимы, — объяснила Офель. — Это названия разных каст. Мы — вампиры — высшая каста. Мы можем довольно долгое время обходиться без свежей крови, а свои жертвы убиваем изящно и безболезненно. Вурдалаки же — настоящие мясники! Вы ведь наверняка видели жертву этого низшего вампира — тело изуродовано, органы выедены, а крови вокруг, как на бойне. Упыри, правда, еще хуже, но они хотя бы не претендуют на «высшесть», а вурдалаки имеют даже своего представителя в Госдуме! Амбиций у них…

— Ясно.

А страсти вокруг разгорались не на шутку. Несколько вурдалаков (только сейчас я заметил, насколько они действительно отличаются от вампиров: низкорослые, широкоплечие, с длинными свисающими руками и лицами, обезображенными язвами и трупными пятнами) начали пробиваться к помосту, угрюмо сверля поэта взглядами, но и с «нашей» стороны им навстречу подались несколько решительных парней во фраках. В воздухе явно запахло дракой.

Однако все обошлось миром. В самый острый момент, когда вампиры и вурдалаки уже почти сошлись стенка на стенку, полыхнуло зеленым, и между группками противников появился… Мордред! Черные, начищенные до блеска доспехи, огромный двуручник в руках и надменное выражение на лице породистого аристократа — сколько лет, сколько зим!

— Служба безопасности, господа, — ровным голосом произнес черный рыцарь, а из-за его плеча выступили двое мрачных мордоворотов в костюмах, но с палицами в руках. — Попрошу вас занять свои места во избежание дальнейших эксцессов.

Кровососы переглянулись, злобно сверкнув глазами, но послушно развернулись и побрели обратно. Похоже, уважают здесь черного рыцаря! А вот, кстати, он и меня заметил — то-то глаза круглые стали, и челюсть отвисла…

— Сэр Антоний! — воскликнул он, подходя к нашему столу. — Вот уж не ждал вас здесь увидеть! Так вы теперь… хм… как бы это помягче выразиться…

— Не утруждайся, — улыбнулся я, поднимаясь навстречу. — Я нечисть, но несколько другого плана. Я — Белый Оборотень…