Совсем не респектабелен

Услышав это ужасное заявление, мужчины, сидящие вокруг стола, как по команде, резко втянули воздух сквозь стиснутые зубы.

— Ну и дела! — воскликнул в ужасе чей-то голос.

Мак замер. Сердце его бешено колотилось. То, что его посадили за стол вместе с Рупертом Суиннертоном, было просто случайностью. Но он никак не ожидал этого ужасного заявления, сделанного мимоходом в разгар карточной игры. Хотя мог бы и ожидать: сообщение о его смерти вызвало повышенный интерес к нему.

Прошло более трех лет, но ни разу нигде Суиннертон не сказал, что убитая женщина — его жена. Эта история плохо отразилась на каждом из них.

Когда глаза всех присутствующих, включая Кири, уставились на Суиннертона, Харди недоверчиво спросил:

— Если это правда, то как случилось, что его не повесили?

— Убийство произошло в Португалии. Не так уж трудно замять преступление, совершенное в далекой стране во время войны, — с горечью сказал Суиннертон. — Маккензи был незаконнорожденным, из семейства Мастерсонов. Его единокровный брат и какой-то высокопоставленный друг сумели замять дело, пообещав, что его лишат офицерского чина и немедленно отправят домой.

— Возможно, то, что его застрелили, означает, что наконец восторжествовала справедливость, — пробормотал майор Уэлш.

— Может, это восторжествовала справедливость, а может быть, об этом позаботился муж той женщины, которую он обесчестил, — мрачно проговорил мистер Рид. — Если бы Маккензи сделал такое с моей женой, он был бы мертв гораздо раньше.

— Не верится, что удалось замять убийство офицерской жены,— сказал Харди, нахмурив брови. — Возможно, что-то было не так.

Суиннертон покачал головой:

— Я слышал это от одного офицера, который находился там и видел все собственными глазами. Грязное дело. У женщины была интрижка с Маккензи, так что ее мужу не очень-то хотелось трубить об этом на каждом перекрестке.

— Это можно понять, — сказал, качая головой, Уэлш. — У бедняги такой страшной смертью погибла жена, а ему отказали в справедливости! Я полагаю, что Маккензи в срочном порядке увезли из Португалии, пока муж не вызвал его на дуэль?

Не дав Суиннертону ответить, Рид нетерпеливо проговорил:

— Очень печальная история, но довольно об этом. Мы здесь собрались для того, чтобы играть в карты.

Разговор прекратился, но Мак не мог прийти в себя. Ломбер, испанская игра, основывается скорее на тактике, чем на везении. Это была его любимая карточная игра, а он теперь едва видел карты.

Женская рука опустилась ему на бедро, и Кири промурлыкала:

— Мне что-то спать хочется, дорогой. Ты еще не готов пойти домой, в постельку?

Когда она шутливо лизнула языком его ухо, он чуть не выпрыгнул из собственной кожи, но она обеспечила ему хорошее оправдание для ухода. Партия заканчивалась, и он сказал:

— Поскольку моя леди устала, я выхожу из игры, джентльмены. Спасибо за игру и доброй ночи.

Остальные тоже пожелали ему доброй ночи, с понимающими минами и некоторой завистью поглядывая на Кири. Когда они уходили, она с обожанием взяла его под руку и особенно соблазнительно вильнула бедрами. Никто из присутствующих мужчин не запомнил ее лица, поскольку все они пялились на другие части ее тела.

Мак набросил ей на плечи плащ и повел к ожидавшему их экипажу. Как только они уселись и экипаж тронулся, она тихо спросила:

— Что произошло на самом деле?

— Разве ты не слышала? — с горечью произнес он. — Я изнасиловал и убил жену одного из офицеров и едва избежал виселицы.

— Вздор! Ты не насильник и не убийца. — В темноте она сжала его руку, и его пальцы конвульсивным движением ухватились за нее.

— Что же произошло? — тихо спросила она.

— Убитой женщиной была Гарриет Суиннертон, жена Руперта Суиннертона, который рассказал эту историю.

Кири затаила дыхание.

— Ты служил вместе с ним?

— Очень недолго. Когда я пришел в армию, я служил под командованием Алекса Рэндалла. Когда нас отправили в Португалию, меня перевели в другое подразделение, где был нужен младший офицер. Суиннертон был лейтенантом, но я очень редко видел его. Обычно он был занят своими делами. — Мак вздохнул. — Я выполнял свой долг, но хорошим солдатом не был, Кири. Я пошел в армию потому лишь, что мой отец пообещал мне купить офицерский чин — нечто вроде путевки в жизнь, так сказать. Это гораздо больше, чем мужчины делают обычно для своих незаконнорожденных отпрысков.

— Тебя гораздо легче представить на поле боя, чем на месте викария, — заметила она.

Он едва не рассмеялся.

— Что правда, то правда. Участвуя в настоящей битве, ты чувствуешь, что живешь. Тебе страшно, ты возбужден, ты готов ответить на вызов. Но битва — это лишь маленькая часть солдатской жизни, а остальное — правила, ограничения и приказания, которые отдают дураки.

— Вроде Суиннертона?

— Он был не просто дурак, но дурак жестокий. Ходили слухи, что ему пришлось жениться на Гарриет после того, как он совратил ее. Естественно, они не любили друг друга. Оба были широко известны своими интрижками, — продолжал он, покачав головой, будто до сих пор не верил собственной глупости. — Я знал, что делаю ошибку, связываясь с ней, но все-таки совершил ее.