Совы на тарелках

— Умница, — сказал он, когда Элисон поравнялась с ним.

— Ты говоришь, как будто я пудель.

— Ты еще лучше. — Они оба рассмеялись.

— Это ты соскоблил картину? — спросила Элисон.

— Это ты соскоблила рисунки с тарелок? — в тон ей спросил Гвин.

Позади них чернела вода; иссохшая трава, словно рыжий пух, покрывала склоны.

— Какой здесь простор, — тихо произнесла Элисон. — Все остальное кажется совсем маленьким, незначительным, когда видишь это…

— Запомни свои слова, — сказал Гвин. — И все, что вокруг.

— Горы и… копченую селедку, да? — Они снова рассмеялись.

— Твой сводный братец просто милашка, — сказал Гвин.

— Он сам всегда потом жалеет о своих поступках, — сказала Элисон. — У него сейчас плохое время. Его мать их бросила, ты знаешь. Мне моя мама говорила, что об этом печатали во многих газетах. Ее называли «Бирмингемская красотка».

— Твоя мать тоже ничего, — сказал Гвин. — Ну, и как Роджер все это переносит?

— Мы специально не говорим об этом. Он очень любил свою мать.

— Я бы хотел, чтобы моя куда-нибудь удрала! — сказал Гвин.

— Как тебе не стыдно!

— Мне?.. Мы все хромые утки, вот кто… Мы трое… Кря-кря-кря… Но у меня ноги легче гнутся, чем у вас… Кря-кря-кря!

Он пригнулся и пошел прихрамывая.

— Гвин! Перестань!

— Кря, — ответил Гвин.

— Куда мы идем? — спросила Элисон. — Я не могу опаздывать.

— Ты плохо ориентируешься на местности, старушка. Мы направляемся домой, только не по торфяной дороге… Сейчас перед тобой вся долина, смотри!.. А теперь подойдем вон к тому камню.

— Зачем? Что это?

— Вороний Камень. Сейчас увидишь. Они немного спустились по склону.

— Ой! — вскрикнула Элисон, увидев камень вблизи.

Он представлял из себя двухметровую сланцевую громаду на самом краю плато, дальше шел глубокий обрыв, и там, далеко внизу, текла река.

— Как здорово!

— Не была здесь раньше? — спросил Гвин.

— Никогда.

— Да, неплохой видик.

— Какие крутые склоны! Как же пасут овец?

— Это целая проблема, — сказал Гвин. — Но фермеры находят выход. Льюис-Джонс научился выращивать их с короткими левыми ногами — они ходят по этому краю, а его сосед Гарет Пью выращивает с укороченными правыми. Те пасутся на том склоне, головами сюда… Эти — головами туда… Одни щиплют траву слева направо, другие — справа налево.

— Ты правду говоришь? Как это жестоко по отношению к овцам!

— Почему?

— Ну, когда они на ровной земле — как же они ходят?

— Тогда им надевают на укороченные ноги специальные такие штуки, — сказал Гвин. — Их называют «валушки», от слова «валух», баран для откорма. Это старинное валлийское изделие. Его вытачивали долгими зимними вечерами. Теперь делают из пластика.

— Как интересно!

— У фермеров много занятных вещей, о которых мы представления не имеем, — сказал Гвин.

— Наверно, — сказала Элисон. — Гвин! Что ты делаешь?

Она увидела, как он опустился на колени, положил руки на камень, уткнулся в него головой. Ноги его барабанили по торфяному настилу почвы.

— Ты заболел? — вскрикнула Элисон.

Лицо Гвина покраснело от напряжения, он весь сотрясался.

— Это древний валлийский обычай, — с трудом выговорил он, продолжая трястись. — Древнее заклинание… Дождь, дождь, дождь, промочи саксонцев!.. Дождь, дождь, порази саксонцев!

— Что ты такое говоришь?! — Элисон ударила его по плечу. — Ой! Но я верю… Я, кажется, понимаю, как это было… Раньше… И теперь.

Она тоже приникла к камню. Их крики и смех напугали овец на склонах.

— Только не смей никому рассказывать, что я принимала участие в этих заклинаниях! — сказала Элисон. — Я тебе никогда не прощу… Дождь, дождь!.. — Она опять прислонилась к теплому камню.

Гвин откатился от него, уселся на краю обрыва.

— Не бойся, старушка, — сказал он. — Я сохраню твою тайну. Никто ни о чем не узнает.

Элисон села рядом с ним.

— Если б такие заклинания произнес кто-то другой, — проговорила она, — я б не знаю что… Захотела бы умереть… Особенно если при этом было бы много людей… Ведь мы и есть те самые саксонцы… Я, и Роджер, и моя мама… Но я понимаю… понимаю чувства валлийцев… Ты никому не расскажешь?

— Я же обещал, — повторил Гвин.

— А все-таки здорово, — сказала Элисон. — Кажется, я что-то новое поняла… И всем сама расскажу про это!.. «Дождь, дождь!..»

— Странная ты девчонка, — сказал Гвин. — То переживаешь не знаю как, а то тебе все до лампочки. Это вроде как если болит зуб… Не знаешь, куда деться, а только перестал — сразу забываешь.

— Если бы еще не эти совы, — проговорила Элисон со вздохом. — Так пугают меня.

— Слушай, странная девчонка, — сказал Гвин. — Мы неплохо провели время — покричали, посмеялись, залезли на самую вершину… Сейчас светит солнце, и бояться нам совершенно нечего. А что будет потом — посмотрим.

— Посмотрим, — откликнулась Элисон. — Из этой долины получилось бы здоровенное водохранилище, — сказала она немного погодя. — Только в одном месте поставить плотину, и… река сделает свое дело. А сколько рыбы будет для Клайва!

— Не очень-то вежливое предложение, — сказал Гвин. — Не мешало бы спросить у жителей… «Дождь, дождь!..»

— Перестань! Я же просто так сказала.