Совы не моргают. Некоторые рубашки не просвечивают. Подставных игроков губит жадность

Лоис наблюдала за тем, как я ловко перевернул яичницу, потом выложил ее на тарелку, а на освободившуюся сковородку бросил ломтики бекона.

— А если вы узнаете, то будете так поражены, что вряд ли придете в себя до Рождества.

— Меня трудно поразить. Как насчет тостов?

— С удовольствием.

— Тогда приготовьте их сами. Вон там у вас стоит электрический тостер.

Она рассмеялась и занялась тостами, время от времени испытующе поглядывая в мою сторону.

Я подождал, пока хлебцы подрумянятся и Лоис смажет их маслом. Потом я поставил тарелку с яичницей в окружении ломтиков бекона на маленький кухонный столик.

Мы сели. Лоис налила две чашки кофе. Я положил себе немного яичницы.

— Вы не слишком голодны, — заметила Лоис.

— Это мой второй завтрак или третий — сбился со счета.

— Я сразу поняла: вы та самая птичка, которой достается первый червячок.

Она отпила кофе, положила себе яичницу, попробовала бекон и подцепила на вилку большой кусок.

— Черт возьми, Дональд. Из вас вышел бы прекрасный муж.

— Боюсь, что нет, — возразил я. — Я слишком груб. Я выволок бы жену из постели, задал бы ей трепку и велел приготовить завтрак, пока я бреюсь.

— Нет, вы бы так не сделали. Если бы женщина хорошо относилась к вам, то и вы были бы на редкость милы.

— Может быть.

Поглощая еду, она одновременно изучала меня. Я ей не мешал.

— Держу пари, что вы прямой человек, Дональд. — Лоис заговорила первой.

— Хотите испытать меня?

— Подумаю. Так с чего мы начали?

— Для начала ответьте мне, любили ли вы Джорджа Кэдотта, когда выходили за него замуж? — сделал выпад я.

Лоис в этот момент подносила к губам чашку, но вдруг резко, со стуком поставила ее на блюдце.

— Вот как обстоит дело? — Не смогла она скрыть своего удивления.

— Так любили или нет? — допытывался я.

Лоис глубоко вздохнула:

— Думала, что любила.

— Что же произошло потом?

— Джордж изменился.

— Что заставило его измениться?

Она посмотрела на меня, раздумывая, достоин ли я ее откровенности, потом четко выговорила:

— Он убил своего деда.

Мне с великим трудом удалось сохранить невозмутимое выражение лица.

— Я знала, что это поразит вас, — поняла она мое состояние.

— Давайте уточним, — начал я, — Кэролайн Даттон — двоюродная сестра Джорджа?

— Правильно.

— Она и Джордж получили наследство после смерти деда?

— Деньги учрежденного дедом трастового фонда. По условиям траста Джорджу причиталось вдвое больше, чем Кэролайн.

— Но оба они получили деньги после смерти деда? — Да.

— Вы считаете, что он был убит?

— Меня при этом не было.

— А как насчет Кэролайн? Она знает об этом?

— Разве она стала бы молчать, если бы знала?

Я был поражен больше, чем ожидал, и неосмотрительно сказал:

— Она такой человек, что… — Но тут же спохватился. — Если она такой человек, как вы описывали, то тогда…

— Черт меня возьми! — перебила меня Лоис.

— В чем дело? — спросил я.

— Дональд, вы дьявол! Держу пари, что это были вы!

— О чем вы говорите? — спросил я, понимая, что допустил большую ошибку.

— Кэролайн и Горас заглянули ко мне вчера вечером, — сказала она. — Они были в стельку пьяны и говорили о величайшем повороте в их судьбе. Картину Гораса купил некий знаток искусства и… Черт возьми! Дональд, это были вы?

— Кто?

— Тот парень, который купил картину. Не отпирайтесь. Есть что-то в выражении вашего лица, в том, как вы оборвали себя, когда заговорили о Кэролайн, что подсказало мне это. Вам не хотелось, чтобы я знала о вашем знакомстве с ней. Дональд, если вы сделали это, то это грязная недостойная шутка. Это жестоко. Сейчас Горас пребывает буквально на седьмом небе.

— Это замечательно, — возразил я. — Художник работает более активно, если чувствует прилив энтузиазма. Человек искусства способен горы свернуть, если в нем поселить уверенность в том, что он в силах создать нечто такое, что взбудоражит весь мир. А теперь расскажите мне, почему вы считаете, что Джордж убил своего деда?

— Подождите минуту! — прервала меня Лоис. — Давайте все выясним. Если вы тот самый покупатель — а я думаю, что так оно и есть, — и если Горас узнает, что вы детектив и купили у него картину только для того, чтобы выведать местопребывание Джорджа, то это разочарование совершенно лишит его сил. Узнать об этом будет для него равносильно прыжку с крыши двадцатиэтажного дома.

— Но ведь мы не расскажем ему, правда, Лоис?

— Не должны. Ответьте мне, это были вы, Дональд?

— Не знаю, — сказал я.

— Не надо держать меня за дурочку. Я ведь рассказала вам о Джордже. Теперь ваша очередь.

— Ну ладно, — сдался я. — Это сделал я.

— Вам хотелось узнать, где находится Джордж?

— Верно.

— Я ненавижу вас. Вы останетесь здесь, чтобы помочь мне помыть посуду, а потом уберетесь навсегда из моей квартиры и из моей жизни!

— Подождите. — Я пытался образумить разбушевавшуюся Лоис. — Я не причинил никому никакого вреда.

— Что вы хотите этим сказать?

— Я дал Горасу вдохновляющий толчок под зад. Он теперь будет писать как сумасшедший. Я подсказал ему парочку недурственных тем.

Лоис задумалась.