Создание Узбекистана. Нация, империя и революция в раннесоветский период

Никому из арестованных в 1929–1931 годах не устроили показательных процессов. Скорее всего, их всех отправили в Москву, где подвергли допросу в печально известной Бутырке. В деле «Миллий истиклол» было 87 обвиняемых, 15 из которых 23 апреля 1931 года были приговорены к смертной казни. Мунаввар Кары был казнен сразу же, но многих его «сообщников» помиловали и отправили в трудовые лагеря[972]

. Бату держали в московских и ташкентских тюрьмах до 1933 года, когда он и его «соучастники» также были приговорены к смертной казни. Затем приговор заменили десятью годами трудовых лагерей. Бату провел пять лет на Соловках, после чего на последней волне Большого террора был этапирован в Москву и расстрелян [Каримов 2004: 5-11]. Рамиза приговорили к десяти годам заключения, но выпустили досрочно и направили на незначительную работу в Ростов-на-Дону, где он и оставался до своего последнего ареста в 1937 году. Имя Камчинбека из опубликованных данных исчезает. Алтай провел годы в лагерях, но выжил и в 1960-е годы смог вернуться к научной работе.

Чистка узбекской интеллигенции не представляла собой ничего необычного. ОГПУ уже опробовало этот сценарий в 1929 году на Украине, где «разоблачило» деятельность «Союза освобождения Украины» и использовало последовавший за этим показательный процесс, чтобы провести чистку украинского Наркомпроса и национальной интеллигенции. В последующее десятилетие ОГПУ (и его преемник НКВД) обнаружило подобные заговоры практически в каждой республике: «Союз Востока» («Иттиҳоди шарқ») в Таджикистане, «Туркменскую независимость» («Туркмен азат-лыги») в Туркменистане, «Союз освобождения Белоруссии» и т. д. – и использовало все их как повод для чисток местной интеллигенции. Поэтому у нас мало оснований верить в реальное существование какой-либо из этих организаций или их целей. В то же время нет ни малейших сомнений в том, что недовольство и разочарование политикой партии были широко распространены среди узбекских интеллектуалов, в том числе тех, кто работал в советских учреждениях. Общие принципы критики советской политической линии можно почерпнуть из показаний, зафиксированных самим ОГПУ Наглядным примером служит следующий отрывок из показаний С. Кадирова, члена «Гайратлилар»:

Национальную политику советской власти в Узбекистане мы рассматриваем как колонизаторскую, как продолжение великодержавной политики царизма. В реальности такая политика обеспечивает благосостояние исключительно русской нации за счет эксплуатации коренного населения. Так, например, европейцы, проживающие в Узбекистане, оказываются в наиболее благоприятных ситуациях, тогда как узбекская часть населения обречена на самое жалкое, нищенское существование.

<…> Мы считаем, что у Узбекистана достаточно природных богатств и товарного производства, чтобы быть самостоятельной экономической единицей, а следовательно, иметь собственную промышленность, как легкую, так и тяжелую. Мы считаем, что Советская власть умышленно не допускает развития самостоятельной промышленности в Узбекистане, исключительно потому, что стремится сохранить Узбекистан в качестве сырьевой базы для выкачивания его богатств. Иными словами, Узбекистан – это колония внутренней России, поставляющая сырье для ее промышленности[973]

.

Весьма схожая критика советской политики была и у «Ботир гапчилар»; по сообщению ОГПУ, Захири говорил, что «нынешнее красное колонизаторство… превосходит колонизаторство царских времен»[974]. В 1929 году большевик из Худжанда Ядгар Садыков взялся за перо и написал личное письмо Сталину, сообщая о недовольстве худжандских крестьян страшным несоответствием между государственными закупочными ценами на хлопчатник (и другие товарные культуры) и ценами на хлеб.