Создание Узбекистана. Нация, империя и революция в раннесоветский период

коренизация аппарата… заменяется ее узбекизацией при игнорировании интересов нацмен. Идеологическое выражение этой практики проявляется в проповедывании теории превосходства узбекской культуры над другими (узбекизм), стремлениях подчинить и попридержать культурный рост нацмен к культурному уровню узбеков… Подобные теории, представляющие отрыжки пантюркизма и джадидизма, до сих пор не находили отпора внутри партии и воспринимались в массе чуть ли не превращаясь на практике в официальную идеологию партии[957].

Однако злонамеренность национальной интеллигенции была и удобным козлом отпущения при объяснении общего недовольства новыми политическими мерами. В начале 1930 года ОГПУ могло суверенностью написать: «Материалы, имеющиеся в нашем распоряжении, указывают на то, что 1929 год, в особенности вторая его половина, характеризуется не только общим ростом антисоветских проявлений байства в кишлаке, но и ростом активности националистических контрреволюционных сил», в том числе «значительной перестановкой сил и среди национальной интеллигенции»[958]. По мнению партии и ОГПУ, наибольшую опасность национализм представлял в Узбекистане.

Осенью 1929 года в дело вступило ОГПУ. Аресты начались 6 ноября 1929 года, когда агенты ОГПУ взяли под стражу предполагаемых членов Комитета национальной независимости, якобы «контрреволюционной организации национальной буржуазии», которая добивалась независимости Узбекистана. Это привело к последнему аресту Мунаввара Кары, который долгое время находился под наблюдением. Его обвинили в том, что он,

сохранив непримиримую вражду к Соввласти, продолжал группировать вокруг себя контрреволюционный элемент буржуазной интеллигенции, вел систематическую антисоветскую пропаганду, в частности среди учащейся молодежи, вел шпионскую работу по заданиям афганских дипломатических представителей[959].

Также были арестованы У А. Ходжаев (снова), С. Тиллаханов, С. Ахрори и А. Муради. Тиллаханов был старшим братом Хасият, активистки, игравшей заметную роль в женском журнале «Янги йул». Муради входил в число студентов, отправленных в Германию, где изучал агрономию. Одно это делало его подозреваемым, но помимо того он был учеником школы Мунаввара Кары Намуна и членом «Изчилар» в 1918–1919 годах [Мурод 1927:23; Турдиев 2006: 42–59]. Затем ОГПУ разоблачило «Национальный комитет» («Миллий қўмита») в Намангане[960]. В январе 1930 года аресты начались в редакции кокандской газеты «Янги Фаргона» («Новая Фергана»), одним из авторов которой был Хамза. Несколько ее сотрудников в ноябре 1929 года начали встречаться с другими представителями местной интеллигенции на регулярных гапах.

Через несколько недель они были арестованы. ОГПУ сочло ran тайной контрреволюционной организацией под названием «Ботир гапчилар»[961], состоявшей из 13 официальных членов. «За короткий – трехмесячный – период она достаточно организационно окрепла, выработала программные и тактические установки, определила свои ближайшие задачи»[962]. Наиболее видным ее членом был Ашурали Захири, старый джадид, работавший в газете до 1928 года и теперь характеризовавшийся как «активный участник Кокандского правительства [то есть Кокандской автономии 1917–1918 годов], националистически настроен»[963].