Созерцатель

– Неважно, – махнул Игорь. – Просто тебе всё это пока внове. Надо бы тебя к этому приготовить. Понимаешь, желание мученичества – это даже давно воцерковлённые люди далеко не все могут понять. Смерть вообще часто вызывает у людей панику, резкое отторжение. Это, наконец, страшно. …А тут не просто смерть, а мученическая, добровольная! Как у первых христиан, которые постоянно жили в состоянии опасности. Они ведь каждый день проживали как последний, а на мучения шли с радостью. В общем, подумали мы с Федором Семеновичем и решили устроить тебе встречу в Преддверии рая. Как? Ну, конечно, молитвенно, с помощью Божией. Вот так ты туда и попал.

Потом вдруг Игорь поднял глаза и сказал:

– Ты мясной суп готовишь?

– Да. Уже и мясо отварил.

– А ты знаешь, что через три дня пост начинается? Лучше свари постный, а мясо за эти три дня съешь вприкуску.

– Спасибо, что подсказал. А как мне к ночному приключению относиться?

– В основном спокойно. Как к незаслуженной премии, выданной в качестве аванса.

– Понимаю.

– Одно скажу точно – тебе легче будет даваться созерцание. Все-таки ты кое-что уже видел воочию. Тебе легче будет понять, ради чего человек уединяется и предстаёт Вседержителю один на один, лицом к лицу.

Игорь ушел, а я сел, потому что, как сказал Удав из мультика «38 попугаев»: «У меня появилась мысль, и я её думаю». Итак вопрос: зачем ездил я в наши черноморские тропики? Зачем, спрашивается, читал о Бразилии и даже видел её во сне? Почему так неспокойно и плохо себя там чувствовал? Вот каким-то образом мне показали рай. Отныне я могу сравнивать земной тропический «рай» и небесный. И что-то мне подсказывает, что сравнение не в пользу земного: дорого, ехать далеко, жадные люди, опасность… А рай небесный – теперь всегда со мной, во мне… Я могу его вспоминать. А, может быть, даже и снова посетить его блаженные светлые дали!

   Охотник и жертва

Странный человек Игорь проживал, что характерно, в странном доме. Его комната одновременно находилась на первом и на втором этажах. Одни окна выходили на наружную галерею второго этажа, противоположные – во двор, на цокольную галерею. Это оттого, что дом стоял на горке. Входную дверь комнаты он почти никогда не закрывал, поэтому входили к нему запросто, все кому не лень. Вообще-то раньше ему принадлежала вся четырехкомнатная квартира – она досталась ему по наследству от покойных родителей. Но однажды у него поселилась девушка по имени Матильда, знакомая знакомых. Ну как, скажите на милость, девушке с таким именем жить в поселке Кучино, известном разве только керамическим заводом! Поэтому она и приехала «завоёвывать» Москву. Вполне логично и даже извинительно, по мнению Игоря.

Пожила девушка, огляделась, даже привыкла к новому имени Мотя – именно так её называл Игорь в память о покойной бабушке. Игорь делился с гостьей практически всем: жилплощадью, деньгами, едой и даже одеждой – у девушки фигура была точь-в-точь, как у Игоря, только туловище чуть короче и плечи поуже. А потом как-то проснулся в миловидной девушке Моте хищный зверёк. И куда только, спрашивается, подевались милая провинциальная непосредственность и девичья хрупкая пугливость, чувство благодарности, наконец?

Напоила Матильда нашего Гошу, подсыпав какой-то порошковой дури в бокал с красным вином, и вероломно склонила к низменному сожительству. Потом объявила о беременности… Потом, заламывая руки, взывая к его совести, размахивая медицинской справкой, заставила пойти в ЗАГС. Потом, сделав аборт, развелась, привезла сына от первого брака, продала кое-что из фамильных драгоценностей Беклемишевых, наняла ушлого адвоката и отсудила три комнаты. После развода и размена она предложила ему снова сойтись, вероятно, чтобы со временем не потерять и четвертую комнату, а, может быть, для того, чтобы в лице бывшего мужа иметь няньку, сожителя, а может, охранника – кто ж её поймет… Игоря, чтобы не мешал, отделила стеной. Из его комнаты имелся выход наружу через балконную дверь. Так он стал жить на четвертушке собственной квартиры, нимало этим не смущаясь. Хищный зверёк внутри Матильды вцепился в горло доброй девочки и одержал над хорошей частью её души сокрушительную победу.

После моего знакомства с Матильдой, когда я успел поговорить с ней, а так же услышать две версии случившегося, Игорь имел неосторожность спросить, что я думаю о ней.

– Помнишь мультфильм «Волшебное кольцо»? – начал я издалека. – Там есть такой момент: кошка с собачкой идут за свадебной процессией и говорят: «Кака гангрена нашему Ванечке досталась, хуже карасина». Ну вот так, примерно…

– Тебе еще многому предстоит научиться в общении с женщинами, – глубоко вздохнул он. – Например, бесчисленному прощению их слабостей.

– Ничего себе слабость! – возмутился я. – Напоить, отравить, изнасиловать, обворовать человека, который тебе предоставил кров, помощь… По-моему, это не женская слабость, вроде обморока от дурного слова, – это самая что ни на есть силища злобы.