Сожженные революцией

Отречение императора породило церковную смуту. Вдруг как-то обнаружилось, что Церковь Божия не имеет основания в социальном устройстве обезглавленного Российского государства. На протяжении двухсот лет венценосные особы управляли и русским православным народом, и Русской церковью. Церковь – царство не от мира сего – прижилась под скипетром царей мира сего. Это было неправильно, неканонично, не так, как должно быть, но к этому привыкли. Оспаривали; высказывались против, цитируя Священное Писание; некоторые негодовали; жаждали освобождения от «вавилонского плена», строили планы церковно-государственного переустройства… Но к существующему положению дел привыкли. И вдруг… Не государь император, помазанник Божий, а какой-то князёк Владимир Львов, невский франт с закрученными усами, неведомо с чего назначенный Временным правительством на должность обер-прокурора Синода, оказался командиром над архиереями и всем духовенством.

Началась перекройка церковной жизни: царство не от мира сего – по образу и подобию демократии мира сего. У этого дела нашлись горячие сторонники среди церковной интеллигенции и священнослужителей. Открылось поле деятельности и для искренних церковных реформаторов, и для бойких авантюристов, и для честолюбцев, умеющих нестись в потоке и выныривать на его волнах.

Тут надобно сказать, что вопрос реформы церковно-государственных отношений и внутренней жизни церкви стоял на повестке дня давно – по крайней мере, с 1905 года, когда в императорских манифестах и указах были провозглашены веротерпимость и свобода совести. Для выработки правил жизни в новых условиях предполагалось созвать Поместный собор Русской церкви; было учреждено Предсоборное присутствие, началось обсуждение грядущих преобразований. Церковное сообщество оживилось. Заговорили разные голоса, заварились споры, заскрипели перья учёных и публицистов. Весной 1906 года много шуму наделали две записки, опубликованные в «Церковном вестнике» от имени группы священников (впоследствии их стали называть «группа 32-х», но это условность: ни количество, ни точный поимённый состав неизвестны). Речь в записках шла о том, что Русская православная церковь не участвует в жизни общества, не оказывает влияния на социально-политические процессы и потому в условиях грядущей свободы рискует потерять позиции перед иноверцами. Для лечения сей застарелой болезни выдвигалась программа: увеличить количество епископских кафедр (чтобы свой епископ был в каждом городе); епископов избирать на собраниях духовенства и мирян; регулярно проводить областные и Поместные соборы, формируемые тоже путём выборов, предоставить мирянам право участвовать в управлении… Всё с опорой на опыт церковной истории, на правила и каноны Древней церкви. В общем, программа как программа, не хуже других. У неё были различные достоинства и один маленький недостаток: жизнь Церкви, таинственного тела Христова, предполагалось подстроить под законы общества. Выборы, народолюбие, права… Очень современно. Обновляется общество – обновись и Церковь!

Авторы программы назвали своё сообщество «Братством ревнителей церковного обновления». Так в 1906 году родилось слово «обновленцы».

Однако ж не содержание записок, а тот факт, что приходское духовенство, доселе безмолвное, вдруг заговорило, взволновал и реформаторов, и консерваторов. Последние, по-видимому, взволновались больше. Под их давлением осторожный государь повелел отложить собор. Сейчас не время. А когда время? Да и придёт ли?

Помните? «И Дух и невеста говорят: прииди!»

Совершилась революция. И народолюбцы из Временного правительства в поисках соположенных им церковных сил обратились к обновленцам.

Вообще-то Временное правительство, состоявшее по большей части из людей религиозно тусклых, либералов и социалистов (замеченных и в масонских ложах), с наибольшим удовольствием забыло бы о существовании Церкви вообще. Но сто тридцать миллионов православных, оказавшихся под их властью… С этим надо что-то делать.

И вот в марте 1917 года при покровительстве и, видимо, с санкции князя Владимира Львова (не путать с министром-председателем Евгением Львовым!) создаётся организация с громким и несколько странным названием – Всероссийский союз демократического духовенства и мирян. («Демократическое духовенство». Значит, бывает «аристократическое», «монархическое», «республиканское», «бюрократическое» духовенство? Почему тогда не быть и «анархическому» и «террористическому» духовенству?) Среди организаторов – кое-кто из «группы 32-х» и сочувствующие им, все – уважаемые священники: Иоанн Егоров, Александр Рождественский, Михаил Попов, его однофамилец Дмитрий Попов (депутат Думы). Секретарь союза – их молодой протеже священник Александр Введенский.

Внезапный и стремительный взлёт.