Созидательный реванш. Сборник интервью

— Многие киевские, да и западные политики именно так и хотят представить миру фашистскую угрозу на Украине. Мол, мелкое хулиганство, неизбежное во всякой революции. Кстати, мне, как человеку, интересующемуся историей, именно сейчас по-настоящему стало понятно, как пришел к власти Гитлер. Я читал и про мюнхенский сговор, и про Чемберлена, заигрывавшего с Гитлером, — но то был этакий театр теней. А сейчас, глядя на «правый сектор», глядя, как тепло и снисходительно относится к нему Запад, я понял — вот так оно и было. А потом все ахнули: как же так? Освенцим, холокост, Хатынь! Разве никто не знал, кто такой Гитлер и его национал-социализм? Знали. Но решили: на том этапе выгоднее поддержать, чтобы их руками расправиться с возродившейся Российской империей — СССР. А Гитлер взял Париж и бомбил Лондон…

— Но все-таки времена меняются, может быть, мы чересчур сгущаем краски, оценивая величину и значение националистических и русофобских настроений на Украине? По крайней мере, таким вопросом задаются иные наши деятели культуры.

— Мы их еще недооцениваем — эти коричневые оттенки… Посмотрите, едва взяв власть, новые украинские правители заявили об отмене регионального статуса русского языка. Не запретили пропаганду фашизма, не ужесточили ответственность за надругательство над памятниками, не открестились от Бандеры и Шухевича — пособников фашизма. Зато заявили о намерении железной рукой пресекать всякое несогласие любыми способами, вплоть до кровопролитных, до атомного удара. Нет, не сгущаем!

За кого сейчас Гоголь?

— …А Гоголь за кого?

— В каком смысле?

— Ну, сейчас же и российско-украинский «культурный фронт» тоже раскололся… И сообщения, которые приходят с этого «театра боевых действий», похожи на военные сводки. Они отменили гастроли нашего пианиста Дениса Мацуева, мы запретили выступления их группы «Океан Эльзы», которая пела на Евромайдане. Ну и так далее…

— Думаю, Николай Васильевич Гоголь за Россию. За единую русскую землю. Он ведь воспринимал и великороссов, и малороссов как единый народ. Так в девятнадцатом веке считало большинство. Тогда в голову никому не приходило рассматривать говор юга России как самостоятельный язык. Его называли южнорусским наречием, что-то вроде поморского диалекта. И писал Гоголь, если помните, по-русски. Впрочем, Шевченко прозу и дневники тоже писал на русском. К тому же, например, калужанин вполне понимал полтавского жителя. А вот земли Западной Руси входили тогда в Австрию и в Польшу, где велось упорное конструирование нового украинского этноса, перекодирование народного самосознания. В ход шло все: и униатство, и искусственное изменение языка, создание эдакого «мовояза». Австрийский генштаб очень старался.

— А зачем они это делали?

— А зачем из единокровных хорватов и сербов сделали лютых врагов? Разделяй и властвуй.

ЦРУ и НАТО нашу общую культуру не разрушат

— Почему-то сразу вспоминается «воспитательная лекция» в детском саду по поводу русских и украинских имен широко ныне известной своей ярой русофобией одиозного депутата Верховной Рады от партии «Свобода» Ирины Фарион. Помнится, она учила ребятишек заменять русские имена на украинские.

— Кстати, едва ли не больше австрийцев и поляков над украинизацией юга России поработала Советская власть. Тогда это называлось «коренизацией» Дошло до того, что донецкие шахтеры пожаловались Сталину: мол, не осталось практически ни одной русской газеты, и нам, русским шахтерам, живущим в Донбассе, нечего почитать на родном языке!

— То была поддержка национального самосознания народов, населяющих российскую империю. Что в этом плохого?