Созревшие нивы. Жизнь в Церкви

Так бывает в истории, что великие святыни отдаются на поругание, по Божьему попущению за грехи тех, кто хранит их недостойно. И вот, ковчег украли филистимляне, забрали как трофей, как добычу.

Когда ковчег вернулся в землю Израиля, Давид плясал перед ним. Плясал, отложивши стыд или даже приличия. Давид, зять царя, женатый на Мелхоле, находящийся во славе, любимый народом за храбрость и мудрость в войне, победитель филистимлян и убийца Голиафа, скакал перед ковчегом, как ребенок, отложив всякую приличность, подобающую его возрасту и сану. Мелхола, царская дочь, сделала ему замечание, что, мол, ты ведешь себя некрасиво. А он отвечал, что пред Господом плясать и петь буду. И угодна была Богу эта пляска, это священное неистовство Давида. А строгость Мелхолы была Богу неугодна, поэтому она была бесплодна всю жизнь. Так вот, «Богоотец убо Давид пред сенным ковчегом скакаше играя». Сень значит тень. Сенный ковчег — это значит, что в нем заключались тени будущего.

Повторю, этот негниющий ящик из дерева ситтим, окованный внутри и снаружи золотом, символизировал собой Божию Матерь, Которая чиста внутри и снаружи, и в Нее вместилась самая великая святыня — Сын Божий.

Сосуд из золота, который был полон манны, небесного хлеба — это тоже прообраз Божией Матери. Потому что настоящая манна — это Тело Христово. А Тело Христово и Кровь Христова — это дар, родившийся нам из чрева Девы Марии. От Нее Сын Божий взял Себе плоть и кровь.

Скрижали Завета — это каменные доски, на которых перстом Отчим было написано слово — законы и заповеди. Христос есть Слово Божие, и Он был написан в Деве Марии как бы перстом Отчим, как на скрижалях.

Жезл Аарона тоже символизировал Ее же. На этом жезле Аарона расцвели листочки, веточки и был плод — орех. А Дева Мария — это та же ветка сухая с точки зрения девства, ибо Она не мать, не женщина, чтобы рожать. Однако на Ней, как на том жезле, расцвели цветочки, и плод пришел, так и Она родила Сына, паче всякого чаяния.

То есть все это уже исполнилось, поэтому Ковчег называется сенный. В нем тени и гадания, образы будущего, которое исполнилось во Христе. И вот, перед сенным ковчегом «Давид скакаше играя». А мы с вами, люди Божии и святые, образов этих сбытия, то есть совершения, «зряще, веселимся божественне, яко воскресе Христос, яко всесилен».

Древние образы наполняются жизнью во Христе, исполняются. Древние праздники наполняются новым смыслом. Старое еврейское слово «пасха» приобретает новый христианский небесно-духовный смысл. Старое еврейское слово «пятидесятница» — день дарования закона, — наполняется новым смыслом. Дух Святой сходит в виде огня на Церковь, и рождается Церковь для того, чтобы спасение благовествовать до скончания века.

Все старое заменяется новым. Вместо обрезывания плоти приходит обрезывание сердца. Вместо субботы формальной, внешней субботы приходит некое внутреннее упокоение. Мир Божий, превосходящий всякое разумение, должен теперь царствовать в сердцах ваших, — как говорит апостол Павел (см.: Флп. 4:7) То есть мы людие же Божии святии, образов, этих старых, сбытие зряще, веселимся божественне.

Еще немного о Давиде. Вы видели, как ведут себя арабы православные в кувуклии Храма Гроба Господня перед схождением Благодатного огня? Они садятся друг к другу на плечи, берут бубны, бьют в них и так проявляют свою веру. Мы не привыкли так радоваться.

Мне нравится импульсивность и эмоциональность этих Божиих детей, которые, ударяя в бубны, кричат, что их вера истинная (на своем, конечно, языке). Потом, дождавшись огня, кричат на весь Храм: «Аль-Масих Кам! Аль-Масих Кам!» — по-арабски «Христос воскрес!» Подтвердилась вера. Их радует это. Они не скрывают своей веры.

Ковчег, этот негниющий ящик из дерева ситтим, окованный внутри и снаружи золотом, символизировал собой Божию Матерь, Которая чиста внутри и снаружи, и в Нее вместилась самая великая святыня — Сын Божий.

В Греции запускают воздушных змеев в первый день поста, а в дни пасхальные звонят в колокола весь день с утра до вечера, стреляют из пушек, ружей, бьют в била деревянные. Поют, не стесняются, радуются и веселятся.

Я считаю, что такая шумность — не грешна. В каноне говорится: «Богоотец убо Давид пред сенным ковчегом скакаше, играя». То есть иногда можно скакать и не согрешить. «Мы можем петь и смеяться, как дети», как пелось в одной советской песенке, в этом смысле уместной.

Нужно учиться веселиться невинно, наивно, безгрешно. Нужно веселиться без агрессии, без мрачного веселья, которое бывает в кабаках и притонах, когда люди хохочут сквозь зубы и мрачно веселятся. Нужно веселиться наивно, и просто, и свято. Как Давид говорил: перед Господом моим скакать буду и не постыжусь.

Часть 3