Созвездие кактусов

И все-таки коллекция росла, увеличивалось число видов, я перешел к периоду, который можно было назвать «видонакопительским». Скажите, любители, кто не пережил этот период под негласным девизом: «Видов! Видов! Видов! Как можно больше». Здесь собирание удивительно напоминает сказку о рыбаке и рыбке, где роль сварливой старухи и безропотного старика приходится играть попеременно самому, а роль золотой рыбки тем дельцам, кто и сейчас «издает» приманчивые проспекты-списки кактусов и рассылает их любителям... Если я скажу, что коллекция моя достигла сегодня уже приличных, по крайней мере для сурового Урала, размеров (около пятисот видов), я кого-то удивлю, а кто-то посмотрит на меня с превосходством. Ныне стали встречаться собрания в 600–700–900 и даже тысячу (!) видов, как встречаются-предлагаются в упомянутых выше, отпечатанных на ротапринте проспектах сеянцы самых редких видов. «Так в чем же дело?! — воскликнет иной читатель. — Значит, все в порядке». В том-то и суть, что в проспектах против каждого крохотного, миллиметрами измеряемого сеянца стоит цифра 5–10–15–20–25–40 и даже 70! — рублей. Вряд ли нужны здесь комментарии. «Бойкие люди» делают свой бизнес. Бойкие люди всегда наживались на страстях человеческих...

Третий период собирательства можно бы назвать кактусоводческим. Тут автор наконец-то пришел к выводу, что нет лучше растений, выращенных самим, а значит, стойких, отобранных, приспособившихся и закаленных — и все силы, а главным образом средства употребил он на то, чтобы добыть, достать (нет, не втридорога, намного дороже) эти самые семена. Добыл, достал, посеял и после разного рода мучений, разочарований, «радостей через» стал владельцем коллекции молодых кактусов, выросших под уральским небом, под его, автора, непосредственным ежедневным попечением. Дальше в книге будет подробно рассказано, как вырастить кактусы из семян, что ждет вступившего на этот путь. Но признав этот метод наилучшим, а этап самым плодотворным и результативным, хотя бы по количеству полученной радости (по отношению к количеству разочарований), автор вступил в четвертый период собирательства, пока еще не обозначенный.

Мне показалось, что, поскольку нельзя объять необъятное, стоит сконцентрировать свои усилия на выращивании, изучении наиболее интересных, редких и трудных в культуре видов, а также тех, которые особенно нравятся (у всякого коллекционера есть такие любимчики, и не обязательно они из самых редких). Я пришел к выводу, что хватит для радости две-три, от силы четыре сотни видов, были бы они здоровы, росли уверенно, не болели и не поражались ничем. Двести видов красивых и редких кактусов — великолепная коллекция, четыреста — и вовсе мечта, потому что требуют они много забот, хлопот, свободного времени и знаний. Миф о том, что кактусы якобы тем и хороши, что их и «поливать не надо», пусть останется мифом для несведущих[2]

. Даже один-единственный кактус на окошке, самый неприхотливый, для того чтобы он рос и цвел, требует и времени и знаний. Если умножить это пусть небольшое время и небольшие знания на двести, а тем более на четыреста, — мы и получим внушительные затраты труда. Но здесь автор умолкает, чтобы перейти к дальнейшему описанию всего того, что было и чему следовало быть...

4. Систематика, педантизм и бухгалтерия

Что такое знание? Не что иное, как записанный опыт.

Карлейль