Созвездие кактусов

Через два года (иногда через год) можно начать приучение сеянцев к режиму взрослого растения, сохраняя лишь в зимнее время подсвечивание их лампами дневного света в течение десяти-двенадцати часов.

На третьем году в коллекцию отбираются наиболее здоровые, красивые, хорошо сформированные, развитые, околюченные и опушенные растения. Так вы становитесь обладателем коллекции, которая создавалась вашим трудом и вашим попечением. Теперь кактусы будут дальше набирать силу, расти, хорошеть, радовать своим цветением. У такой коллекции все впереди.

И в завершение раздела о выращивании кактусов хотелось бы сказать то, с чего, возможно, надо было начинать. Время посева разные любители выбирают по-разному. Одни стоят за весну, другие сеют ранним летом, третьи — зимой. Перепробовав все способы, автор пришел к выводу, что сеять кактусы нужно осенью и даже поздней осенью в конце октября, ноябре. Посев в конце октября позволяет использовать то бессолнечное время, когда крохотным сеянцам солнце практически не нужно и даже может повредить. За это время (ноябрь, декабрь, январь) сеянцы, разумеется, только в тепличке с лампами, всходят, оформляются, переносят первую пикировку или даже две, и к февралю их уже можно начинать «греть» по часу-два, на первом февральском солнце, конечно, защитив стеклом и даже забеливая его. Без солнца здоровые сеянцы никогда не вырастить, никакие лампы не дают растеньицам того, что дает светило, его можно лишь на время подменять и дополнять, но нельзя полноценно заменить. Вот почему приучать сеянцы к солнцу, притеняя стекло, накладывая на него теневую решетку из лучинок или бумаги, — необходимо весь дальнейший год. Без притенения сеянцы могут погибнуть и в течение часа. В закрытой стеклом плошке солнце легко может сжечь и «сварить» нежные растеньица — об этом должен помнить кактусовод, воспитывающий своих подопечных.

2. В поисках новой земли...

Опыт хорош, если за него не заплачено слишком дорого.

Лоуэлл

Наверное, это было всегда — всегда люди и люди ли только, — может быть, и животные, и все живое вообще искало лучшее: новую землю, новый мир, Новый Свет. Не это ли желание двигало переселяющиеся стада древних быков, гнало к северу мамонтов и носорогов, не оно ли вело стаи птиц, и, конечно, руководствуясь им, шел некогда мой предок, опираясь на тяжелое копье, а за ним, таща за собой ревущее потомство, двигалась неведомая мне прародительница. Все туда же, в поисках новой, плодородной и обильной земли шли Колумбы, Да Гамы, Магелланы и Лаперузы...

И было так... Корабль, черный от непогод, с излатанными и рваными парусами, с покривленными мачтами, приближался к неведомому темному берегу (остров ли? материк ли?), и молча, уже не в силах кричать от накатывающего восторга, стояли на палубе и по бортам, тянули руки и шеи, ждали каждый по-своему: Земли! Воды! Золота! Приключений! Красивых женщин! Вкусных плодов! Опасностей! Отдыха! Славы... И земля приближалась. Новая земля. Неведомая земля. Нехоженая земля... Не открытая еще никем... Чудесная Новая земля...

Да простят меня читатели за столь вольное сопоставление, но я не менее жаждал, искал новой земли для своих питомцев и терпел в этом поиске неудачу за неудачей. Красивые и весьма дорогие кактусы, которые приходилось добывать в дальних краях, например в Прибалтике, за которые я платил не только деньгами, но и того дороже, просьбами и поклонами, кактусы, которых ни у кого еще не было в нашем городе, не слишком долго радовали меня. Очень скоро их цветные яркие колючки и щетины — желтые, красные, коричневые и фиолетовые — начинали блекнуть, все чистые насыщенные тона заменялись полутонами, желтый, например, палевым, оранжевый каким-то вылинявшим белесым, белый — серым, фиолетовый и черный — грязноватым и словно бы графитным. Растения точно грустили по оставленным ими теплицам, точно кому-то безмолвно жаловались. Размышляя над их состоянием, я искал причины и в числе главных считал, что повинна во всем земля, в которую кактусы были пересажены. «Не та земля, — думал я, — в другой почве они бы чувствовали себя лучше». И я принялся за поиски земли.

Жирный парниковый перегной показался мне наилучшим для «оживления» кактусов. Я пересадил их и в чаянии лучшего подождал около месяца — кактусам стало еще хуже, некоторые из них загнили, другие оказались без корней, третьи начали расти, но принимали какую-то неприятную грушевидную форму и «лысели» — теряли колючки. Сам прирост, правда, был светлого, радующего глаз зеленого цвета, но позднее я убедился, что светло-зеленая окраска верхушек у многих кактусов — свидетельство их болезни. Единственное, что казалось мне бесспорно хорошим, — появление на боках растений мелких деток. Но детки детками, а было ясно — не та земля, нет...