Катя поднялась со скамьи и медленно пошла по аллее куда глаза глядят. Она лукавила перед Мухиной – она сейчас была просто не в состоянии привести свои разрозненные мысли в порядок.
Она шла, как робот.
Аллея больничного парка плавно перетекла в аллею уличную. По обеим сторонам появились кирпичные коттеджи. Катя добрела до перекрестка и повернула – она даже не задумывалась куда.
Впереди маячило приземистое здание, показавшееся ей ужасно знакомым. Катя подошла ближе и поняла, что добрела до Музея науки и общества. Только шла она не по улице Роз, а от больницы, совсем другим путем.
Однако ноги сами привели ее туда, куда…
Уже смеркалось, когда Катя снова – вот уже в третий раз – перешагнула музейный порог.
До закрытия оставалось всего сорок минут. Кассирша – старуха-свидетель по делу об убийстве Нины Кацо, первой обнаружившая ее бездыханное тело, – как-то странно поглядела на Катю, когда та снова протянула ей деньги за билет.
– Вы опять к нам? – прошептала она. – Этот, с автобуса, шофер, которого поймали… Он ведь… я на этих автобусах по выходным езжу к сыну, к внукам в Дубну. Наверное, и в его автобусе ездила. И Нина Павловна тоже. Она на рынок в Дубну любила ездить по выходным. И с сестрой они туда на рынок вместе тоже ездили.
– Я пройду по залам, – сказала Катя. – А кабинет Нины Павловны? Там сейчас ваш временный директор?
– Нет, он у себя в каморке остался. Кабинет, как ваши опечатали, так и стоит запертый на ключ. Мы его не открывали. Полиция и ключи забрала.
Катя не собиралась втихую обыскивать кабинет Нины Кацо. Но все же предусмотрительность Мухиной ее покоробила.
Катя вошла в первый зал.
Скафандр космонавта в витрине.
Она прошла мимо и устремилась туда, где висели его картины.
Но, как и прежде, она не увидела на этих полотнах ничего, кроме тьмы, резких ярких линий, пятен и внутреннего хаоса, для выражения которого не хватало ни слов, ни красок палитры.
Она долго стояла перед этими абстракциями. Затем вышла в боковую дверь и направилась по коридору к кабинету Нины Кацо. Тщетная надежда – как и сказала кассирша, кабинет опечатали, а нынешний и.о. директора музея был слишком робок, чтобы вскрывать то, что опечатала полиция.
Катя вернулась в первый зал. Фотографии на стенах, МКС, выход космонавтов в открытый космос – все это она уже видела. Затем снова подошла к белому скафандру в витрине.
Сейчас, глядя на него, она отчего-то испытывала легкую дрожь во всем теле.
Взгляд Кати скользнул вверх, выше витрины. Здесь располагалось уже знакомое панно – карта звездного неба. Этакий небесный бестиарий из созвездий в виде старой гравюры. Сбоку помещалось нечто вроде фототаблицы, где отдельные созвездия были показаны не только в виде мифологических персонажей, но и чертежами, как на современных звездных картах. Мелким шрифтом сбоку описывались звезды, входящие в созвездия, краткая мифологическая и научная справка.
Прямо перед глазами Кати, рядом с белым скафандром, маячил Рак – на гравюре он представлял собой скорее гигантского омара с клешнями. Надпись поясняла, что когда-то маленькое членистоногое тяпнуло Геракла за пятку, когда тот охотился на Гидру, и было раздавлено стопой героя, но в благодарность за службу помещено Герой (ненавидевшей героя) на небо. Катя медленно читала странные названия звезд из созвездия Рака: Азеллюс Бореалис, Азеллюс Аустралис, Алькубенс, Альтафр.
Звезды походили на маленькие пятнышки, и в чертеже карты их соединяли линии. Катя глянула на самую верхнюю звезду-пятнышко чертежа – Зета Рака.
И вдруг…
Она осознала,
Она шагнула вплотную к стене, едва не налетев на витрину со скафандром.
В пояснительной информации значилось, что созвездие Рака располагается между Львом и Близнецами. Так оно и было на карте-гравюре.