Спальня, в которой мы вместе

– Какая разница! Брат или нет, я не убийца, – отчеканил он глухим голосом.

– Хорошо, хорошо, – согласилась я, чтобы усмирить его негодование.

Тыльной стороной ладони он решительно отодвинул тарелку на край стола, давая официанту понять, что больше к ней не притронется.

– Могу я знать, кто вбил тебе в голову такую нелепую идею?

– Катер «Рива» в «Рош брюне»… тот, на котором ваши родители погибли…

– Ну и каким же образом?

– Это не был несчастный случай, Дэвид. И еще меньше это походит на попытку самоубийства. Рулевое управление было преднамеренно испорчено.

– Что?!

Я не верю в женскую интуицию. Однако я могла бы поклясться в то мгновение, что этот мужчина, мой бывший жених, не притворялся в своем смятении.

Он застыл, ошеломленный, с открытым ртом, и я рассказала ему о своих недавних открытиях и об экспертизе Ивона Денуэ.

– Это невозможно. Катер был в отличном состоянии. Одна из мастерских в Кельмере специально приезжала каждый раз в начале лета, чтобы проверить его.

Ивон предусмотрительно воздержался от того, чтобы сообщить эту подробность. Без сомнения, из опасений, что я заподозрю его самого в причастности к поломке.

– Катер могли испортить уже после осмотра, – предположила я.

– Да, конечно… Но я считал, что проблема в первую очередь шла от рулевого.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Луи ничего не соображал в навигации. Он никогда не любил это дело. Из нас двоих только я всегда проявлял желание научиться управлять катером.

– И ты научился?

– Да, я нашел способ, как решить это… Я пошел на курсы, и потом, когда мы выходили в море на «Риве», довольно часто стоял у штурвала. Если бы румпель был сломан, я бы сразу же это почувствовал. Я бы никогда не ушел с палубы.

– В отличие от Луи, ты это хочешь сказать?

– Да. Впрочем, я думаю, что это был один из тех редких случаев, когда папа оставил его у руля. И видишь, с каким успехом…

Официант унес наши тарелки – тарелка Дэвида была по-прежнему нетронута – и спросил, каким блюдом мы хотим продолжить ужин.

– Может быть, гости желают десерт?

Мне очень хотелось сладкого, но я посмотрела на Дэвида и отклонила предложение вежливым кивком головы. Потом собрала все документы, разбросанные на столе.

Я пришла сюда, чтобы сорвать маску с того, кого несколько минут назад считала чудовищем. Но обнаружила перед собой беспомощного мужчину, которого мои разоблачения погрузили в печаль и озадаченность.

Дэвид опустошил второй бокал виски и с увлажненным взглядом начал рыться во внутреннем кармане пиджака. Не без труда он достал оттуда плоский предмет.

– Держи… Я полагаю, это принадлежит тебе.

Он положил «Сто раз на дню» перед собой на скатерть и подтолкнул его ко мне слегка дрожащей рукой.

Я считаю, что это было проявлением его доброй воли.

Тем не менее он почти сразу же добавил:

– В ответ на это я хотел бы, чтобы ты вернула мне ключ от особняка Дюшенуа. Ты ушла оттуда больше года назад, и сейчас… Согласись, что нет никакого смысла хранить его у тебя.

Мадемуазель Боффор подсказала ему мысль об этом бартере? Или он проведал о моем вторжении в его дом и опасался, что я могу пробраться туда еще раз?

Однако Дэвид не был в курсе всей системы, которая шпионила за его жилищем, и не знал о компрометирующих видео в моем распоряжении. Может, он просто пытался предотвратить враждебный маневр Зерки, не в силах определить его природу?

Я порылась в своей сумочке и извлекла оттуда большой, источенный ржавчиной ключ.

– Вот он…

Дэвид забрал его стремительным движением, словно опасаясь, что я могу передумать.

– Спасибо.

Затем он указал на посеребренный карманный ежедневник и изобразил робкую улыбку.

– Я всегда знал, что у тебя есть писательский дар… Но, честно говоря, был удивлен твоим мастерством.

– Ты прочитал дневник полностью? – возмутилась я.

– Всего несколько страниц… Этого было достаточно для того, чтобы оценить и признать литературные достоинства твоего текста.

– Хммм, – отозвалась я с притворно скромным выражением лица.

– Да, да, – искренне стал настаивать он. – Я уверен, что это можно было бы издать.

– Я не преследовала такой цели.

– Прекрасно понимаю… А ты писала что-нибудь раньше для публикации?

Я заколебалась, не желая его обманывать. То, что он будет вмешиваться в мои писательские планы, не предвещало ничего хорошего. Тем не менее я уступила, тронутая его комплиментом.

– На данный момент это все больше просто заметки.

– Чтобы написать еще один дневник?

– Нет… скорее роман.

– Серьезно? Роман с каким сюжетом?

– Ну, знаешь ли…

Я сопроводила эти слова жестом, который как бы охватывал нас обоих, и остальную часть зала, и Париж вокруг нас, обширный театр, на подмостках которого развернулась более года назад наша драма.

– Нашу историю, это так? – осмелился спросить он с торжествующей улыбкой.

– Ну, не совсем… Но можно сказать, что она меня вдохновила на это.

– Аха! Было бы очень любопытно почитать все это.

– Мне еще далеко до окончания, – намеренно приуменьшила я.

– Не важно. Ты знаешь, что я очень близко знаком с Бернштейном?

– Альбером Бернштейном?