Спальный район Вселенной

Забаррикадировав двери и окна на случай вторжения взбесившихся эпилептян, педантийцы уселись в кружок и принялись репетировать предстоящее выступление. И только излишняя погруженность в предмет свидетельствовала об их крайнем недовольстве ситуацией. При малейшем душевном дискомфорте педантийцы погружались в любимую работу. И чем выше был градус внутреннего накала, тем стремительнее заныривали они в остужающую глубину избранного дела.

Наступило утро. Из фиолетового тумана одномоментно выскочили пять солнц. Заливая Эвриаду кислотно-оранжевым светом, они неспешно пересекали зеленоватый небосклон.

Наступило время усиленных репетиций. Поочередно музыкальные ансамбли должны были располагаться на грандиозной сцене.

Но у межгалактической судьбы обнаружились иные планы на реальность.

На следующий после прибытия вечер одновременно у трех групп негуманоидных музыкантов пропали менеджеры. Растерявшийся, сбитый с толка внезапным отсутствием привычной заботы, творческий нелюд испуганно таращил разнокалиберные глаза.

Неудачников быстро заняли домашними репетициями, пообещав найти менеджеров или подобрать им замену.

Обещали, конечно, роботы. И они же заменили собой сопровождающий персонал.

Общий репетиционный ход восстановился, но ненадолго. Наутро исчезло не трое, но пятеро музыкантов с планеты Тригония. По пустой квартире бродил на четырех волосатых ногах убитый горем менеджер-тригониец, с медленно, но верно умирающей надеждой снова и снова обнюхивая измятые подстилки. Свежеоставленный запах межгалактических оборотней бил в нос и явственно давал понять: волкоподобные музыканты здесь ночевали. Но дальше подстилок запах не вел. Напрасно метался обезумевший тригониец меж незримых отпечатков былого присутствия. Ни одной нити не смог он вынюхать в окружающем безликом бытие. Испарился, что ли, весь ансамбль со своих лежбищ?!

Но недолго пришлось ему страдать в одиночестве. Вопль ужаса рассек гордиев узел отчаянных мыслей. Бросившись на крик, тригониец столкнулся на лестничной площадке со рвущим на себе волосы истерянином.

— Что случилось? Что?!!!

Лишь пара увесистых затрещин привела в чувство мятущегося музыканта. Истерично всхлипывая и заикаясь, он поведал, что бесследно пропал менеджер их команды. А какие репетиции без заботливого «папочки»!

Вспомнив и вновь пережив предстоящий позор от срыва выступления, истерянин беспрепятственно вошел в пике второго приступа паники.

Тригониец и не думал мешать ему наслаждаться личной драматизацией. С отвисшей челюстью он созерцал в окно следующую сцену: через подоконник соседнего дома с отчаянным криком перелетело птицеподобное существо и с грохотом ударилось о землю. Понадобилось несколько минут напряженного размышления, чтобы классифицировать субъект. Нечасто жители планеты Орнитоптера отправлялись в межгалактические странствия. Мучимые непомерным самолюбием, они твердо верили в собственную исключительность. Негоже летающим созданиям доверять покорение пространства какой-то там технике! Лучше синица в лапе, чем металлический недожуравль в небе. Орнитоптерцы предпочитали гордо бороздить небо родной планеты. Недалеко, но сами!

Чувство исключительности не позволяло разумным пернатым выходить из сложных ситуаций иначе, как через самоубийство. Но чрезмерная любовь к себе останавливала любой прорыв к смерти на полпути. В результате трагедия превращалась в фарс.

Припомнив и осознав, тригониец с ухмылкой наблюдал «оживание» распростертой внизу птицы. Со стоном она отлепила огромные крылья от безжизненной эвридианской земли, открыла один из трех глаз и с протяжным стоном встала на две неуклюжие короткие лапы. С недоверчивым изумлением воззрилась на второй этаж, откуда и выпрыгнула. Оттуда доносился разгневанный клекот. Очень скоро выяснится, что половина музыкантов, прибывших-таки на искусственном летающем аппарате с Орнитоптеры, как в воду канула! И лишь десяток перьев остались единственным доказательством их недавнего пребывания на злосчастной Эвриаде.

В атмосфере планеты носился и нарастал запах межгалактического скандала. К концу третьих суток канула в Лету ровно половина гостей праздника искусства. К началу четвертого дня остались только в памяти свидетелей еще добрая четверть прибывших иномирян. Оставшаяся часть спряталась в одном из зданий, которое имело, по общему психотизированному мнению, самый неприступный вид. Заложив окна и двери, небольшая толпа из диковинно различных существ вынуждена была плюнуть на все различия и несходства, забыть давние обиды и разногласия. Угроза загадочной, но предположительно страшной участи, выставила ценность всякой жизни в положенный, но подзабытый приоритет.

Остаток четвертого дня и ночь прошли в условно спокойной обстановке. В спокойной, потому что никто никуда больше не исчезал. В условной, поскольку тишина и бессобытийность касались исключительно мира внешнего. В душах же созданий, соединенных общей бедой, царил полнейший хаос, а варианты развития событий соперничали друг с другом, рисуя картины, одна ужаснее другой, на тему апокалиптической обреченности.