Спартанский Холод (ЛП)

Часы пробили в последний раз, прервав мои мрачные мысли, и я двинулся дальше. Наконец добрался до кухни – самого большого помещения в особняке. Пол и стены так же выложены из камня и дерева, в потолке было несколько мансардных окон, запорошенных снегом, как и все вокруг. Длинный и узкий кухонный островок из мрамора разделял переднюю часть кухни напополам, с обеих сторон в стены была встроена хромированная кухонная техника. Прямоугольный обеденный стол, деревянные ножки которого были вырезаны в форме горгулий, занимал заднюю часть комнаты. Стеклянная столешница лежала на поднятых руках этих существ, создавалось впечатление, будто они на самом деле были здесь и держали стол своими когтистыми лапами. Позади стола, за двойными стеклянными дверьми открывался вид на заснеженный и холодный двор.

Справа, возле плиты, стоял мужчина, помешивая что-то в сковороде. Светлые волосы, бледно-голубые глаза, высокий и худощавый. Линус Квинн – мой отец и руководитель Протектората.

Отец, как и я, был одет в джинсы, сапоги и толстый свитер. Его серая мантия была небрежно брошена на спинку стула, что стоял во главе стола, а на соседнем лежал меч. Так же на столе лежали сотовый, открытый ноутбук, несколько папок и три толстых стопки бумаг. Его очки для чтения в черной оправе лежали вместе с лупой на стопке блестящих фотографий.

Сколько я себя помню, стол всегда был завален папками, бумагами, ручками и прочим. Отец постоянно над чем-то работал. Даже когда я был ребенком, и мы приезжали сюда, чтобы насладиться отпуском, он брал с собой кучи докладов, посвященные возможным планам Жнецов и местам, куда они могут напасть в следующий раз. Его преданность работе – сдерживать Жнецов и, насколько это возможно, защищать членов Пантеона – было одним из тех качеств, которое меня больше всего в нем восхищало... и которое одновременно ненавидел. После убийства сестры и Ларенты он с головой ушел в свои протекторатские обязанности. Мне же не оставалось ничего другого, кроме как тосковать по обеим.

Отец повернулся, услышав мои шаги.

– Вот ты где, – сказал он. – Я уж подумал, не заблудился ли ты.

Он негромко рассмеялся своей шутке, и я заставил себя улыбнуться.

– Да. Дом больше, чем мне казалось. Я свернул налево, вместо того, чтобы пойти направо.

Он кивнул и переложил яичницу из сковородки на белую тарелку.

– Ну, ты как раз вовремя. Иди, положи себе.

Я подошёл к тумбе рядом с плитой. Рядом с яичницей стояла огромная тарелка с хрустящими ломтиками бекона, свежими булочками и жареной ветчиной. Гречневые блины, сладкие булочки, поджаренный стручковый перец и картофельные оладьи завершали меню, вместе с кувшинами свежевыжатого апельсинового, яблочного и грейпфрутового сока. Ароматы жареного мяса, воздушных яиц и жареного картофеля пробудили мой желудок. В последнее время я не так много ел.

Я приподнял бровь. – Сегодня утром ты и впрямь превзошёл себя.

– Как там говорят? Завтрак – самая важная трапеза дня, – и снова он выпустил негромкий смешок.

На этот раз я не отреагировал. Был слишком заинтересован едой. Поэтому схватил тарелку, наложил всего, подошел к столу и сел на своё обычное место, где-то в трех стульях от отца.

Отец тоже положил себе еды и вернулся к столу. Он хотел было сесть на своё место – во главе стола, но заколебался, бросил на меня короткий взгляд, словно размышляя, не обойти ли ему стол и сесть, напротив. Глядя в тарелку, я сунул себе в рот ещё одну полную вилку яичницы. Через мгновение он всё же опустился на свое место, отодвинул ноутбук немного в сторону, освобождая место для тарелки.

Не знаю, разочаровало ли меня то, что он не сел ближе или же обрадовало. Через некоторое время я решил, что все-таки обрадовало или, по крайней мере, испытал облегчение, потому что текущее положение дел не изменилось. Так уж обстояли дела между нами, собственно, по-другому то никогда и не было – наши отношения сдержанны и холодны, как между чужими, просто сидящими за одним столом. Только так в последние годы нам удавалось избегать ссор друг с другом. Мы были вежливы, быстро ели, а в остальном избегали друг друга, расходились в разные концы особняка и занимались своими делами.

На несколько минут мы сосредоточились на нашей еде, и единственными звуками в комнате был стук столовых приборов о тарелки, да всплески сока в стаканах.

Мой отец не был таким первоклассным поваром, как повара Мифа, ежедневно создававшие омлеты с лобстерами, пикантные телячьи колбаски и другие сложные блюда. Но еда была тёплой, вкусной и сытной. Блины были легкими и воздушным, а сироп из дикой черники, которым я их поливал, был одновременно терпким, пряным и сладким на вкус. Яичница с сыром отлично сочеталась с подсоленной ветчиной, сладкими булочками, стручковым перцем и картофельными оладьями. И да, с беконом любая еда становится вкуснее.