Спартанцы: Герои, изменившие ход истории. Фермопилы: Битва, изменившая ход истории

К середине восьмого века новые спартанцы почувствовали себя достаточно уверенно, чтобы попытаться распространить свое влияние и власть дальше на юг в Лаконии, поглотив по дороге Амиклы как пятую составную часть своей территории, которую добавили к первоначальным четырем деревням (Киносуре, Месое, Лимнам и Питане), и превратив Ферапну в главный культовый центр, посвященный Менелаю, его вызывающей споры жене Елене и ее божественным братьям Диоскурам, иначе известным как Кастор и Поллукс. Примерно к 735 г. для агрессивных спартанских сторонников экспансии власть над всей долиной Эврота с прилегающими областями уже была не достаточной ни в политическом, ни в экономическом отношениях. Они устремили свой алчный взор на запад к Мессении, обозревая сверху или осматривая кругом внушительное препятствие, создаваемое горным хребтом Тайгетом, самая высокая вершина которого вздымается на 2400 метров (8000 футов). Во время того, что было скорее рядом набегов и пограничных стычек, чем согласованным вторжением, как это предпочитают рассматривать поздние источники, спартанцы в конце концов одержали победу над своими соседями в Мессении и превратили жителей главной долины реки Памис на северо-западе Пелопоннеса в крестьян, напоминающих серфов (крепостных), принудительно работающих на принадлежавшей им земле на благо новых и в основном непрошеных спартанских хозяев. Как указывал через три столетия Фукидид, эти жители Мессении были большой частью зависимой группой, известной в целом как илоты. Но, возможно, сначала или одновременно идея илотизма возникла в Лаконии в самой южной части долины Эврота. Во всяком случае, некоторые поздние источники ошибочно производят слово илоты от названия города или района Гелос, возможно, потому, что там первоначально была сосредоточена большая часть илотов.

Илоты представляют собой самое важное общественное явление Древней Спарты. Разделенные на две большие группы, жившие в Мессении к западу и в Лаконии к востоку от горного хребта Тайгета, илоты обеспечили спартанцам экономическую основу их уникального образа жизни. Они численно превосходили полноправных граждан Спарты, которые в порядке самозащиты называли себя homoioi, или «подобными» (а не «равными», как часто ошибочно переводят это слово; английское слово «peers

» («ровни»), возможно, ближе по значению, хотя оно так же, как и французское «pair», происходит от латинского

par «равный»). Все они были подобны и равны только в одном отношении, являясь членами господствующей военной касты. Спартанцы были исключительно успешными хозяевами, более трех веков державшими илотов в подчинении. Но это дорого им обходилось. Угроза восстания илотов, особенно в Мессении, была почти постоянной, и в результате спартанцы превратились в нечто вроде постоянно вооруженного лагеря — спартанскую крепость. Мужскому населению Спарты были запрещены любые ремесла, профессии и занятия, кроме войны, и они завоевали репутацию непобедимых воинов всего греческого мира. Спарта была вынуждена находиться в состоянии постоянной боевой готовности по отношению как к внутренним врагам, так и к внешним.

Так же как и другие греки, спартанцы связывали образование их необычного государства и общества с реформами одного человека. Единственным героем, которому приписывалось это уникальное достижение, был Ликург, чье имя можно приблизительно перевести как «Волк-работяга». Он, вероятно, представлял собой смесь Джорджа Вашингтона и Пол Пота. Очень возможно также, что он был чисто мифической личностью. Уинстон Черчилль однажды упомянул Советскую Россию как окутанную тайной загадку внутри неизвестности. Те же слова он мог бы употребить относительно Ликурга. Столкнувшись с противоречивыми данными об этом чудо-труженике, биограф, историк и этик Плутарх (писавший около 100 г. н. э.) был столь озадачен, что пришел к довольно правдоподобному заключению о возможном существовании нескольких Ликургов. Но он все же решил составить биографию только одного, почетно сравнив его с римским отцом-основателем Нумой. Аристотель, писавший в IV в. до н. э., был гораздо менее впечатлен его законодательными достижениями, но Руссо, возможно, даже превзошел Плутарха в своем восхвалении.

Легенда о Ликурге допускает удивительный «нулевой год», сценарий, когда в момент глубокого кризиса он смог убедить своих спартанских соратников ввести обширный и обязательный образовательный цикл, называемый Агогэ (agôgê, буквально «выращивание», например, скота). Эта система воспитания, обучения и социализации превращала мальчиков в воинственных мужчин, чья репутация дисциплинированных, отважных и ловких была непревзойденной. Ему приписывается также радикальное реформирование политической системы Спарты и введение, возможно, самой ранней системы греческого гражданского самоуправления. Ликург может быть мифом в нашем понимании, но благодаря законам, которые он предположительно установил, спартанцы, погибавшие в Фермопилах, расставались с жизнью без колебаний.