Спасатели планеты

— То, о чем я помню, я не жалею. Возможно, вас я даже не вспомню, — но я лгал. Я знал, что хотя забыл все остальное, я не смогу похоронить в памяти эту девушку, до самого конца мой призрак будет влачить эту ношу. Я глядел через огонь на Килу, которая сидела, скрестив ноги. Она сняла свою бесполую верхнюю одежду, и под ней оказалось белье, простенькое, как детская распашонка, но удивительно притягательное. Из-под белья выглядывал краешек повязки, и случайное воспоминание, не мое, навело на мысль, что если края раны сойдутся неправильно, будет заметный шрам. Заметный для кого?

Она призывно протянула руку.

— Джейсон… Джейсон…

Самообладание покинуло меня. Я чувствовал себя так, как если бы стоял под огромным звучным сводом камеры, которая была мозгом Джея Элисона, крыша была готова обрушиться на меня. Образ Килы замерцал и растаял, — вначале она была отчетливой и манящей, а затем — словно я видел ее не с того конца телескопа.

Ее руки сомкнулись на моих плечах. Я поднял ладонь, чтобы оттолкнуть ее.

— Джейсон, — взмолилась она. — Не… не отказывайся от меня так. Поговори со мной, расскажи!

Но ее слова проходили ко мне сквозь пустоту — я знал, что завтра во время встречи произойдут важные события, и Джейсон один будет на этой встрече, куда терранцы послали его сквозь этот ад и пытки неведомо зачем… Ах да, лихорадка Следопытов…

Джей Элисон стряхнул руки девушки и свирепо зарычал, пытаясь собраться с мыслями и сконцентрировать их на том, что ему предстояло сказать и сделать, чтобы убедить Следопытов выполнить свой долг по отношению к другим обитателям планеты. Как будто эти… нелюди способны испытывать чувство долга.

Испытывая непривычный прилив чувств, он задумался об остальных. Хендрикс… Джей знал в точности, зачем Форс послал большого надежного космонавта вместе с ним.

А этот красивый утонченный дарковерец — кто он? Джей удивленно посмотрел на девушку — он не хотел, чтобы открылось, что он не до конца отдает себе отчет в том, что говорит и делает, или что он помнит, хотя бы отчасти, Джейсона.

Он хотел уже спросить: "Что здесь делает дитя Хастура?", но тут логика сказала, что столь важный гость с почетом должен быть принят Старым. Затем нахлынула волна отчаяния: Джей понял, что он даже не может говорить на языке Следопытов, что тот полностью вылетел у него из головы.

— Вы… — он выудил имя девушки — Кила, вы умеете разговаривать на языке Следопытов?

— Несколько слов. Не больше. А что? — она отступила в угол крошечной комнаты — но все же недалеко от него — и он вяло подумал, что еще натворило это проклятое "альтер это". Но с Джейсоном было не поговорить. Джей поднял глаза, меланхолично улыбаясь.

— Сядьте, дитя. Вам не следует пугаться…

— Я… я пытаюсь понять. — Девушка вновь прикоснулась к нему, очевидно, стараясь справиться с ужасом. — Это не просто — когда вы на моих глазах превратились в кого-то другого… — Джей увидел, что она дрожит от страха.

Он сказал устало:

— Я не намерен превратиться в летучую мышь и улететь. Я всего лишь бедный дьявол — доктор, который дал себя втянуть в нечистое дело, — не было причины, думал он, демонстрировать свое ничтожество и отчаяние, крича на этого несчастного ребенка. Бог знает, что там у нее было с этим "вторым я" — Форс признал, что этот проклятый Джейсон был бы сосредоточением всех нежелательных качеств, с которыми он боролся всю жизнь. Усилием воли он не дал себе сбросить ее руку с плеча.

— Джейсон, не… исчезайте! Подумайте! Попробуйте удержаться!

Джей обхватил голову руками. В тусклом свете жилища она, очевидно, не заметила перемены, происшедшей с ним.

Видимо, она считает, что разговаривает с Джейсоном. Она не выглядит слишком сообразительной.

— Подумайте о завтрашнем дне, Джейсон. Что вы им скажете? Подумайте о своих родителях…

Джей Элисон подумал о том, что они скажут, когда обнаружат в нем чужого. Он чувствовал себя чужим. Хотя он должен прийти в этот дом и говорить — он отчаянно копался в памяти в поисках хотя бы осколков языка Следопытов.

Будучи ребенком он говорил на нем. Он должен вспомнить, чтобы говорить с женщиной, которая была ему доброй матерью. Он попытался изобразиться на губах непривычные артикуляционные формы…

Джей вновь закрыл лицо ладонями. Джейсон был той его частью, которая помнила Следопытов. Вот что ему надо помнить: Джейсон не чужой ему, не захватчик тела. Джейсон — утраченная его часть и необходимая. Если он был только один способ вернуть память Джейсона, его сноровку, не утратив при этом себя… Он сказал девушке:

— Дайте подумать. Дайте…

Неожиданно для него самого голос сорвался вдруг на чужой язык.

— Оставьте меня одного.

Быть может, подумал Джей, я могу остаться собой, если смогу припомнить остальное. Доктор Форс сказал Джейсону, что он может помнить о Следопытах без любви но и без неприязни.

Джей поискал в памяти и не нашел ничего, кроме привычного расстройства. Годы, проведенные на чужой земле, вдали от человеческого убежища, одиночество и тоска.