Спасенная с «Титаника»

Селеста полностью завладела вниманием собравшихся. Она могла бы рассказать немало подробностей, отбивающих охоту к еде, однако сейчас для этого не место и не время. Гости ждут историй о подвигах и героизме и не хотят слышать ничего такого, что нарушит их сон.

– Зато еще на «Карпатии» нам удалось собрать в помощь спасенным десять тысяч долларов! – с гордостью прибавила Селеста.

Перед обедом Гровер запретил ей описывать катастрофу за столом. Лично его рассказ Селесты не впечатлил.

– «Титаник»! – раздраженно воскликнул он. – Меня уже тошнит от чертова парохода! В «Трибьюн» о нем только и пишут. Всем уже все известно, так что нечего звонить об этом во все колокола за обедом.

– Гровер, поверь, это было ужасно, – настаивала Селеста. – Я никогда не забуду того, что видела своими глазами. Мне очень повезло остаться в живых.

– Что за история с какой-то нищей вдовой, которую ты опекала? Брайден мне доложил. Там и без тебя хватало доброхотов!

– Мы с Мэй были в одной лодке. Она потеряла мужа и все имущество. Я не могла поступить иначе, – промолвила Селеста, стараясь выдерживать ровный тон. Она знала, что Сьюзан уже привела Родди с прогулки, и мечтала наконец обнять сынишку, но вынуждена была ждать, пока Гровер ее отпустит. Если его разозлить, он запретит ей видеть сына еще дольше. – Кроме того, я хотела помочь миссис Браун собрать средства в помощь пострадавшим.

– Узнаю дочку священника! – зло ухмыльнулся Гровер. – Благодари бога, что у меня хватило соображения не отдавать тебе сына. Если бы с ним что-то случилось… – В его голосе прозвучала угроза.

После этого он ее избил. Селеста не удивилась: она навлекла на себя гнев мужа и должна понести наказание. Гровер разрешил ей встретиться с Родди только перед самым выходом из дома. Селеста, у которой болело и саднило все тело, не могла даже взять мальчика на руки. Увидев ее, он заплакал и прятался за Сьюзан до тех пор, пока Селеста не протянула ему мешочек с подарками. Остаться с сыном она не имела права, и от этого у нее разрывалось сердце. Да, она провинилась – нужно было возвращаться вовремя…

Селеста обвела взглядом оживленные лица гостей Хэрриет и быстро сменила тему.

– Пожалуй, хватит обо мне. Расскажите лучше, что интересного произошло в мое отсутствие.

Селесту тут же начали посвящать во все местные сплетни, однако когда женщины вернулись в гостиную, где мужчины потягивали портвейн, беседа опять вернулась к прежней теме.

– Вы видели Мадлен Астор? Говорят, она… в деликатном положении.

– Да, я видела ее на «Карпатии». Бедняжка скверно выглядела, и – вы правы – она действительно беременна.

– Всего восемнадцати лет от роду, только-только вступила в брак с мужчиной вдвое старше себя… Вообразите, когда они познакомились, он был женат! Ну, что будет, то будет, а о мертвых дурно не говорят.

– Вы много трупов видели? Как это ужасно – тесниться в лодке со всяким отребьем из третьего класса! Должно быть, вы счастливы, что вновь находитесь дома, вне опасности, среди нормальных людей.

Заткнитесь! – хотелось крикнуть Селесте всем этим глупым женщинам, разряженным в роскошные вечерние платья. Их двойные подбородки тряслись, из декольте выпирала жирная плоть. – Вы не представляете, как живут люди за пределами этого городка. Когда-то ваше мнение было для меня важно, но теперь – нет. Теперь все это не имеет никакого значения,

 – вздохнула Селеста. Она здесь чужая. В ней чересчур много английского, у нее другие интересы, и она слишком молода, чтобы сидеть и сплетничать с этими тучными утками, которых интересует только положение в обществе. Они и понятия не имеют, что ей пришлось испытать. Для них это словно увлекательная драма в синематографе. Мне плохо! – кричала душа Селесты. – Я хочу забрать Родди и бежать отсюда!

Она ощущала страшное одиночество, опустошенность и не находила выхода. Гровер много пил, и его глаза наливались кровью всякий раз, когда всеобщее внимание вновь переключалось на Селесту.

Скоро за ними приедет экипаж, и всю дорогу домой он будет ее лапать, предвкушая удовольствие в спальне. Никаких ласк, он возьмет жену грубо и быстро, удовлетворенно всхрюкнет, а потом все закончится, и Селеста будет лежать, ощущая тупую боль внизу живота, чувствуя себя использованной тряпкой.

Как она дошла до такой жизни? Нежность сменилась насилием очень быстро, уже во время их медового месяца в Париже. После свадьбы Гровер как будто превратился в другого человека. Ему не нравилось в ней все: манера одеваться, прическа, английский акцент, происхождение. Он постоянно повторял, что сделает из нее «годную жену», точно она кусок глины.

Поначалу Селеста была слишком шокирована и напугана, чтобы возмутиться и дать отпор, и теперь она должна терпеть. Эту страшную тайну не узнает никто. Недавние побои – только малая часть того, на что способен Гровер, если она опять ослушается.