Спаси моего сына

Малой засыпает мгновенно под тихий голос Аленушки. Она осторожно перекладывает его со своих рук, а я рассматриваю потолок, когда для этих целей ей приходится наклониться вперед практически прямо передо мной.

— Ты чего удумала? — прищуриваюсь, смотря на голубоглазку.

Моя внезапная гостья села рядом с Давидом и, видимо, решила, что я просто позволю ей примоститься рядом с ним.

У меня в голове крутится множество вопросов, на которые я хочу получить ответы в ближайшее время. И ее эти щенячьи глазки не собьют меня с верного пути.

Еще не хватало завтра проснуться от звуков сирен и в оцеплении, когда меня приедут задерживать за похищение чужой женщины с ребенком.

— Мы уйдем завтра, — начинает тараторить Алену. — Только не прогоняйте сейчас, пожалуйста. Мне правда больше некуда…

— Ты головой не ударялась, нет? Или спятила? Я вас и не гоню. Давид пусть спит, а мы с тобой пойдем разговоры разговаривать. И, Ален, запомни, я предпочитаю честность. Если потом выяснится, что ты попыталась меня вокруг пальца обвести, последствия не понравятся нам обоим.

Я протягиваю голубоглазке руку, чтобы помочь подняться. Выглядит она сейчас так, будто я на плаху ее поведу. По меньшей мере.

Глава 7

На кухне я усаживаю Аленку на высокий стул и принимаюсь готовить какао для нее. Снаружи она согрелась в душе, изнутри теперь тоже надо температуру поднять, чтобы завтра она не сипела тут простуженным горлом.

— Ну рассказывай, Алена, как ты чуть не очутилась под колесами моей машины и что вообще в таком виде делала на трассе, — говорю, стоя спиной к ней.

Когда не видишь глаза человека, открыться как-то проще. Вот и она пусть мои пока не видит, глядишь, действительно правду скажет, а не какое-нибудь нелепое объяснение из серии «рассудок помутился, сама не помню, как сбежала из теплой постели в ночь с маленьким ребенком на руках».

— Мне просто нужно где-то переночевать, — совсем тихим голосом выдает Аленушка, и я слышу какое-то шуршание за своей спиной.

Поворачиваюсь, а эта красавица уже чуть деру не дала обратно к мелкому. Приходится за руку ее ловить почти в дверях и силой усаживать на место.

— Не дергайся, голубоглазка, — в качестве предупреждения я кладу перед ней моток липкой ленты. — Иначе ручки твои примотаю к спинке стула.

— Но я волнуюсь за Давида… — лепечет это ночное создание, потупив взгляд.

— Ничего с пацаном не случится. Он явно вымотался и теперь спит без задних ног. Сиди спокойно и начинай уже говорить. Я ждать не люблю.

— Мы… Мы поругались с мужем, — собравшись с мыслями, выдает Алена. — И я убежала из дома.

— И часто ты так бегаешь? — спрашиваю, заломив бровь.

— Я не бегаю…

— Да я заметил, Алена.

Какао наливаю в большую кружку, сверху кидаю круглые белые зефирки, которые еще от племянницы остались. Это она любитель всего такого, я же больше по мясу. Желательно с кровью.

— Не бойся, не отравлю, — поясняю, когда замечаю подозрительный взгляд Алены, направленный на кружку. — Пей, красавица. Может, перестанешь трястись так, будто я тебя похитил и намереваюсь запереть в подвале со всеми вытекающими.

— Спасибо.

Аленка делает первый глоток, а я смотрю на ее губы. На розовый язычок, которым она слизывает пенку с пухлой верхней губы. Смотрю и думаю о том, что «красавица» подходит ей на все сто процентов.

Такие девочки обычно не сидят дома с детьми. Они блистают на подиумах или скрашивают досуг богатым кошелькам. Впрочем, и тем, и другим сразу никто не мешает заниматься.

Когда меня ловят на таком откровенном рассматривании, я усмехаюсь и иду к холодильнику за минералкой, чтобы дать Алене время остыть. А то у нее от смущения теперь щеки настолько красные, что обжечься можно, если дотронуться.

— Так что там с твоим мужем? — задаю вопрос как бы между делом. — Никак не можете сойтись характерами?

— Он… Он сложный человек. И я тоже сложная.

— Красавица, не бывает сложных ба…женщин. Бывают мужики, которые не хотят слишком заморачиваться. А если судить по твоим рукам — муженек твой привык решать проблемы старым добрым «кнутом». Сережки у тебя, вижу, дорогие. Это вместо «пряника»?

— Вы все не так поняли! — тут же ощетинивается голубоглазка.

Алена поджимает губы, и я мысленно луплю себя по затылку от всей души. Вот кто меня за язык тянул? Идиоту понятно, что здесь надо деликатнее действовать.

Жаль только, что я так не умею. Привык сразу в лоб, без всех этих ненужных свистоплясок.

— Ты помнишь, что еще недавно сказала мне? Я не верю, что передо мной какая-то сбежавшая из мест лишения свободы рецидивистка, но уточнить хотелось бы. Ты мужа своего завалила? Когда защищалась от него?

— Что? — Аленка поднимает глаза на меня. — Нет! Нет… Ничего не было, я ничего не сделала…

— Эй, трусишка, — огибаю стойку и сразу кладу ладонь на поясницу голубоглазки, чтобы опять не пришлось бегать за ней. — Тихо, Ален. На меня смотри. Напряженная такая, как будто взорвешься сейчас.

Пальцами я поглаживаю ее спину через футболку. Оттесняю ледышку к спине, чтобы у нее было меньше на побег. Ну и чтобы руки освободить, потому что трогать мне ее хочется совсем в других местах.