Спасибо за рыбу!

— В таком случае — мы будем конкурировать, — я поднялся, — нужен блицкриг, быстрый, с быстрым обвалом курса акций конечного производителя.

— В таком случае мы должны атаковать не индустрию, составляющую двадцать процентов экономики, а экономический стержень Германии — услуги. Технологии, высоконаучную сферу. Электромобили?

— Нет, — отмахнулся я, — электромобили могут обвалить спрос на бензин.

— В таком случае, придётся прибегнуть к широкому комплексу мер. У них сильная диверсифицированность экономики, более семидесяти процентов — это малые предприятия, частные инициативы. Поэтому одним ударом завалить врага не получится.

— И Лазарев прекрасно это знает, — кивнул я, — блин, что ж так хреново то?

— Что такое?

— Не могу нормально построить мелкий бизнес в России, — пожаловался я, — Серьёзно, люди не то что ленивые, а какие-то… не такие. Менталитет у них какой-то не такой, могли бы жить — как в той же Германии, припеваючи. Все только и могут, что ругать власть, да думать, что им сделают «всё хорошо«… Ей богу, как крестьяне, которые сами ничего не хотят менять, всё ждут, что приедет батюшка-царь и будет за них думать. А сами… может, зря я стараюсь?

— Может быть, — не стал меня утешать Директор, — народ попросту не изменялся. В лаптях их поставили за станки, так они и стояли, только лапти сменились недорогими кроссовками да сапогами, да образование появилось. Менталитет не изменился. Слишком быстрые преобразования двадцатого века привели к низкому уровню социальной адаптивности населения, подавление человека как личности — к отсутствию инициативы. Большая часть населения правда верит в то, что президент должен обеспечивать гражданам высокий уровень жизни и радикально недовольно тем, что в стране плохие дороги, низкая благоустроенность, безработица и так далее.

— А сами?

— Не хотят, — Директор, казалось бы, развёл руками, — ни в какую. Нет культуры ведения бизнеса, нет культуры взаимодействия крупного и малого бизнеса, тот же АвтоВаз скорее удавится, чем будет покупать какие-то детали на маленьких предприятиях. И сделать с этим почти ничего нельзя, население… можно сказать, это судьба.

Нда. Вот и дожили, искин уже мне про судьбу втирает. Но он прав и я прав, положение сверхкритическое, а народ… народ-импотент, народ-инфантильный, как великовозрастный ребёнок, который надеется на родителей, вместо того, что бы самому устраивать себе свою жизнь и родителей обеспечивать, как это делают все нормальные люди. Это… пиздец.

Не дали русскому человеку повзрослеть, плюс нет волшебного пенделя, засунули его на работу, но лучше от этого не стало. Нянчится с ними? Этим только хуже сделаем, только хуже. Будут думать, что мы Обязаны это делать. Больше никаких игр в коммунизм, это ведёт к полной деградации общества и человека как личности, мне хватило и одной страны с инфантильными, словно выпущенными из детского сада, гражданами. И ведь правда, те, что в Туле — это те граждане, немногочисленные, которые захотели повзрослеть. А остальные — даже при такой мощной поддержке, хотят обратно в детский садик, что бы воспитательницы им всё делали, а они только выполняли их указы и всё было хорошо.

А я то удивлялся, почему некоторые люди воют как идиоты, тыкая пальцем в другие страны и говоря, как у нас тут жить плохо и как там хорошо. Мерзко. Детские истерики и детская зависть, когда увидел у других игрушку круче и начал реветь, топать ножками и жаловаться всем вокруг, что у тебя такой нет и «хочу-хочу». Вместо того, что бы взять за образец и начать работать. Господи, насколько же они… омерзительны.

— Знаешь, впервые у меня появилось желание тупо уехать отсюда. Оставить всех этих крестьян и инфантильных с их проблемами.

— Уверен?

— Да. Я этого не сделаю, но народ надо расшевелить. Раскрутить на частные инициативы. Подумай над этим, надо показать им наше к ним отношение, только ненавязчиво и через пропаганду. Через игры.

— Есть мнение, что лучше нам привезти предпринимателей из других стран. Предприимчивость — это генетическая черта, большая часть генофонда предприимчивых и деятельных людей были уничтожены в советском союзе, оставшиеся — крестьяне, которые и на генетическом уровне отличаются низким уровнем адаптивности и рискованности. Для чего-то это хорошо, но у таких людей нет амбиций, они прирастают к земле. Тут даже не в воспитании дело — это как характер, передаётся по наследству. Наилучшие показатели по геному у американцев — уровень смешения высокий, туда отправлялись только предприимчивые люди, ведь иначе не было смысла переселяться в новый свет. Поэтому генетически они наиболее предприимчивая, но и наименее стойкая часть планеты. Это выражается в их развитом бизнесе и резких переменах социальной жизни, подверженности социальным тенденциям, сектам, модам, а так же возведении в абсолют ценности личной свободы.