Спасите наши души

Один из информаторов «моего» Орехова — средней популярности певец, который пел на эстраде патриотические песни, а в свободное время калымил в ресторанах с аполитичными хитами — как-то пожаловался ему, что композиторам капает копеечка за каждое исполнение их музыки. Неважно где, неважно кем — и в итоге ручеек этих копеечек сливался в тысячи рублей ежемесячного дохода. Орехов этой темой заинтересовался, он вообще был неравнодушен к деньгам, хотя на зарплату не жаловался, поспрашивал ещё и в других подведомственных ему местах, узнал про доходы драматургов — в том числе бытописателя жизни Ленина Михаила Шатрова и главного «гимнюка» страны Сергея Михалкова — и натуральным образом охренел. Чтобы вернуть веру в людей, Орехов пошел как раз к Денисову, а тот и просветил молодого оперативника, что в СССР существуют вполне легальные миллионеры, которые ничего плохого не сделали, а просто оказались достаточно талантливыми ребятами. Я эту информацию считал из памяти Виктора, добавил свои догадки — и мои слова упали на нужную почву.

— Это невозможно будет доказать, — хмуро сказал Денисов. — Там наверняка всё наличными, из рук в руки, да ещё и обставляется, как пожертвование самой синагоге.

Я кивнул.

— Я не уверен, что стоит в это влезать, особенно сейчас. Думаю, многие религиозные организации проворачивают нечто подобное со своей паствой. Но вы правы, мы ничего не сможем доказать, а вот сподвигнуть на определенное противодействие — можем.

Я хотел добавить, что и до революции всякие капиталисты-староверы давали денег большевикам на революцию, поскольку ненавидели царскую власть, но вовремя прикусил язык. Сейчас не самое подходящее время для этих перестроечных откровений.

— Так что ты предлагаешь?

— Поменять подход к диссидентам, — Денисов насторожился. — Предъявлять им обвинение сразу по 64-й или 65-й статьям, где и наказания серьезные, и предусмотрена возможность деятельного раскаяния объектов с отменой уголовного преследования.

Некоторое время полковник молчал. Потом открыл рот. Закрыл. Снова открыл. Наконец его отпустило.

— Орехов, — с легкой угрозой сказал он. — Хочешь поставить дело таким образом, что Якир окажется прав, и мы собираемся вернуть сталинские времена?

Ничего подобного я, разумеется, не хотел. Но и другого выхода не видел. Мне эта идея нравилась, потому что мало кто из нынешних диссидентов был готов на откровенное самопожертвование, а расстрельные статьи подразумевали именно это. Они были смелыми лишь до тех пор, пока их жизням ничего не угрожало, а самым страшным наказанием советские власти полагали лишение гражданства СССР. Да, сейчас нашим диссидентам приходится испытывать определенные неудобства, у них есть сложности с работой, но в целом их жизнь расписана от и до. Борьба в Союзе, небольшой срок, причем чаще всего без отсидки, а потом — отъезд на благословенный Запад. И всё. Как писали в интернете — что ты мне сделаешь, я в другом городе. А они будут в другой стране, куда только наемных убийц засылать, но СССР не будет тратить на это драгоценную валюту.

— Нет, товарищ полковник, даже в мыслях не было, — отчеканил я.

— Вот что, Орехов, — тихо сказал Денисов. — Во время войны у нас в «Смерше» были горячие головы вроде тебя. Они считали, что доказывать вину пойманного диверсанта не нужно, ведь и так всё очевидно — вот его вещмешок, в нем полкило тротила с запальными шнурами, а вот пистолет за ремнем. Ну и зачем тащить такую откровенную сволочь к следователям, загружать и так загруженных сверх всякой меры людей работой? Что-то писать, оформлять… Ведь можно просто довести пойманного до ближайшей стенки, пустить ему пулю в затылок — и всех делов. Но простой путь не всегда бывает самым лучшим, у нас в истории было то, что должно навсегда отвратить нас от таких вот простых решений. Вы, молодежь, с этим не сталкивались, вам всё надо здесь и сейчас, а скучные бумажки пусть собирает кто-нибудь другой. В общем, рано, рано тебе по политическим работать. Скройся с глаз моих и отныне занимайся делами по утвержденным планам. Без отклонений! Всё понял?

— Так точно, товарищ полковник!

— Свободен!

Кое-то осталось мне непонятным, конечно — например, зачем меня сегодня послали к Якиру, но, думаю, Денисов и сам этого не знал. Впрочем, нарушать прямой приказ я не собирался и отправился домой в относительно умиротворенном состоянии души.

Тем более что про контрамарки на «Доброго человека из Сезуана» Денисов так и не вспомнил. Хотя наверняка знал, что я заворачивал на Таганку.

Глава 16

«С неба свалилась шальная звезда»